- Так что, Линочка, жди нас в гости, - пропела тетя в трубку.
- Что?! - Элина спешно попыталась поймать нить разговора, от которого давно уплыла мыслями.
- Извини, тетя, плохо что-то было слышно. Повтори последние фразы, - придумала она отговорку, достойную подростка-раздолбая.
- Говорю же, - повышая голос, крикнула в трубку тетя, - я, моя подруга и её сын придем в следующее воскресенье к тебе в гости!
- Смотрины значит? – холодно осведомилась Элина, остатки сладкой разнежившейся дремоты исчезли окончательно.
И приготовилась высказать всё, что она по этому поводу думает. Но тут тетя добавила:
- С твоей матерью мы уже договорились.
Гнев стремительно улетучился, как легкий газ из воздушного шарика – обижать маму не хотелось, да и тетю тоже. Хрен с ними, с этими смотринами! Уборку все равно делать надо.
- Только я раньше семи никак не смогу, - постыдно быстро капитулировала Элина.
- Да? – тетка была не в восторге от такого компромисса, в её голове юные голубки должны были после ужина еще успеть в кино, но радость о того, что упрямая племянница так легко согласилась, перевешивала все минусы. – Жаль. Ну ладно. Только ужин нормальный приготовь! Никаких ваших этих новомодных доставок пицц и сушей[1] - я говорила, что ты хорошо готовишь.
- Верно, - сухо подтвердила Элина и сунула ноги в тапки, - только редко.
- За неделю, чай, успеешь, - резонно парировала тётя Таня.
***
Предварительное заседание из-за московского гада всё же отложили – тот что-то мутил, появлялся бесшумно, словно пантера на охоте, и ходил с документами из одного кабинета в другой. Его черная, матовая, как дорогое стекло, машина, казалось, обосновалась на парковке у суда навечно. Элина не хотела думать о Краснопольском, но слишком часто сталкивалась с ним. Так летели дни.
Разорвали небо молниями первые весенние грозы и даже старый, застывший во времени город ожил. Купеческие домики на извилистых улицах в очередной раз воспрянули духом в надежде на реставрацию, которую давно обещали городские власти. Кошка Клеопатра призывно мяукала у окна, видимо ожидая своего хвостатого Антония.
Элина наложила ей в миску еды и погрозила пальцем:
- Имей в виду, что шашни плохо кончились для твоей тезки.
Но кошка даже не повернула головы, только дернула острым ухом, выражая свое презрение.
И Элина отправилась в суд.
***
Конечно, заседание не началось вовремя, что, впрочем, никого не удивило. Конвойные завели подсудимого в клетку – Александр Селиванов был не просто бледный, а серый и лицо у него казалось удивленным, будто у обиженного ребенка. Глядя на него, Элина ощутила невольное сочувствие, но потом вспомнила женское тело с неестественно выломанной шеей на фотографиях с места происшествия и жалости как не бывало! Краснопольский в безупречном костюме и с тремя большими папками в руках тихо переговаривался о чем-то со своим подзащитным через прутья решетки.
Из форточки дуло. Секретарь пялилась в телефон. Конвойные тихо переговаривались, обсуждая, куда поедут с семьями на майские праздники. Элине ничего не хотелось, она вдруг почувствовала, как на неё накатывает бесконечная и душная усталость. Ноги устали от каблуков – зависть берет по отношению к тем людям, у кого рост нормальный, обули балетки и нет проблем.
Вошёл судья, тот самый похожий на кота Леопольда – сонное царство оживилось, все встали. Вообще Элине нравился этот судья: интеллигентный приятный пожилой человек и неплохой специалист, кстати – не всегда так везло.
После традиционной зачитки прав и обязанностей, приставы уже уютно устроились на стульях и приготовились славно вздремнуть в ближайший часок. Краснопольский выступил с ходатайством. При виде его недоброй ухмылочки Элина сразу поняла, что сейчас государственному обвинению в её лице подложат жирную свинью, ну или хотя бы упитанного поросенка – Краснопольский явно готовил сей момент всё это время… артист чертов больших и малых академических театров!