на следующее утро вопрос снова встал ребром. - Тебя же звали в частную компанию, почему не попробовать? Он представил себе работу по двенадцать часов в сутки без выходных и отпусков и внутренне скривился. - Вику-младшему скоро в садик... Перспектива работы по двенадцать часов стала более реальной и еще более отвратительной. Надеясь, что жена ограничится этим замечанием, Виктор доел за Виком остатки яблочного пюре, поцеловал семейство и сбежал на работу. На самом деле, как бы Лис его ни пилила, дело было не в том, что он не хотел зарабатывать больше. Виктор любил работу так, как любят только люди, родившиеся на своем месте. Он обожал префектуру, нежно любил метеосводки и ко всему прочему имел для этого необходимые способности - усидчивый, спокойный, внимательный метеоролог быстро поднялся по карьерной лестнице. Свою роль сыграло еще и внезапное отсутствие высоких ставленников - то ли в рождении детей у начальства случился перерыв, то ли они не горели желанием зваться главными метеорологами, но Виктор обошел конкурентов и должность получил. И был счастлив, пока полгода назад ему не навязали заместителя - личность неспособную к какой-либо работе, да к тому же настолько невзрачно-серую, что при всей протекции на телевидение его не взяли. С этого момента безоблачное небо над горизонтом Виктора потемнело и затянулось тучами. А двадцатое мая стало и вовсе громом среди мутного неба. Уютную лодку главного метеоролога с тех пор штормило и бросало в разные стороны. Так стоило ли раскачивать ее еще больше? Если выяснится, что в пропаже нескольких детей нет ни связи, ни странности, префект ему полоскания белья не забудет. Ни префект, ни Бачински, заявление Виктора для которого равносильно обвинению в некомпетентности. Да еще и выборы эти на носу... Нет, лучше пока молчать. Утвердившись в этой мысли, Виктор сосредоточился на дороге. Положение между горами и пустыней делало климат Акацей своеобразным. Когда предгорную область префектуры потрясывало от землетрясений, сам город мог не шелохнуться. Когда в мае они умирали (в буквальном смысле) от жары - горные окраины укрывали на ночь виноградники, от заморозка. Столь резкие перепады приводили к тому, что по утрам над городом частенько образовывались тучи, поливая Акацей короткими, сильными ливнями. Вода впитывалась в сухую землю, остатки безжалостно выжаривались пустынным солнцем, но в девятом часу, когда он ехал по улицам города, все еще ощущалась влажность. Виктор расстегнул верхние пуговицы на рубашке и открыл окна в машине. С тех пор, как плата за электроэнергию достигла пугающей отметки, он больше не пользовался электрокаром, предпочитая бензин, а в таких машинах о кондиционере можно забыть. Чертовы налоги разорили бы его раньше, чем он успел сделать вдох. Метеостанция стояла на западной окраине города - ближе к горам, где повыше, поэтому каждое утро он вставал на час раньше, чтобы успеть без пробок добраться до работы. Сегодня, из-за капризничавшего Вика, выехать пораньше не удалось и теперь он уткнулся в длинный хвост пробки. Городское радио, у столба с передатчиком которого он остановился, радостно пообещало не менее полутора часов ожидания и с шипением отключилось. В воздухе повисли тяжелые испарения от асфальта и раздраженные гудки машин. Он слышал, что в столице нет таких проблем с электричеством. Впрочем, они могли использовать приливную энергию, а в Акацей бутылка воды стоит как золотая. Мимо пробежала девчонка с полным мешком листовок. Прищурившись от солнца, Виктор высунул голову в окно, от нечего делать наблюдая за ней. Добравшись до перекрестка, она выхватила пачку и быстро побежала вдоль машин, засовывая бумажные листы в открытые окна. Не успел он с сожалением подумать, что ему ничего не достанется, как в его машину тоже влетел листок - следом за девицей устремился парнишка лет тринадцати. Вдвоем они скоро скрылись за поворотом, следуя за потоком машин. Виктор опустил взгляд на листовку. Очередная реклама «Церкви тринадцати апостолов». И кто только на это покупается? В последний раз он видел верующего, когда отправился в поход в горы и забрел в небольшую, домов на десять, деревеньку. Там стояла церковь - дощатый помост с крестом, двумя молельными очагами и одним-единственным мольцом, абсолютно лысым стариком в длинной белой рясе. Когда Инквизиторы приравняли чудеса к колдовству, любые церкви обязали строить без стен, у всех на виду. Священников, что показывали дары, уничтожили, иконы жгли без жалости как рассадник скверны. Что-то там было еще, но Виктор не помнил - его история, тем более столь давняя, никогда не интересовала. Он родился в расцвет Директории, когда рассказы о колдовстве стали не более чем страшной сказкой. Может, и не было никакой магии - только образовавшийся Директорат воспользовался возможностью на законных основаниях подорвать власть Императора, уничтожив самых рьяных его последователей. Впрочем, запретить религию им так и не удалось. С этим справилось время - церкви без икон, без священников, открытые всем ветрам и чужим взглядам популярностью не пользовались. И до сих пор Виктор ни разу не видел в городе мольцов. Удивительно, что эти дети здесь появились. Добравшись до работы, он выкинул из головы все эти сказки и с головой окунулся в цифры - сводка на июль должна быть идеальной, иначе Петрак с него шкуру спустит. За обедом он еще раз просмотрел прогнозы на июнь. Сегодня семнадцатое, через три дня наступит двадцатое. Глупо, бояться повторения майского кошмара, но он никак не мог отделаться от мерзкого предчувствия. Хотя по картам все снова было в порядке - как и тогда. Ближе к вечеру, когда жара спала, в бешеную карусель рабочего дня вплелся еще один вихрь. - Как вы думаете, нам стоит опасаться повторения майских беспорядков? - журналистка тактично обозвала тот бардак беспорядками, но у Виктора возникло ощущение, что вопрос нужно бы задавать Бачински. Беспорядкам в его работе было самое место. - Если вы о температурном максимуме, то присланные из столицы графики говорят, что нет, - он радостно свалил всю ответственность на столичных ученых и вздохнул спокойно. Однако от журналистки было нелегко отвязаться. Она напоминала ему лису - тощая, вся из углов, с узкими, раскосыми глазами и ненормально рыжими волосами девица. Зеленые глазищи так и сверкали ехидным любопытством. - А ваши графики? - Мои графики тоже, - скрипнул зубами главный метеоролог и, осененный внезапной идеей, метнулся в приемную. - Подождите минутку, у меня есть специалист, который уделит вам больше времени! Попросту говоря, от нее пытались отделаться. Майка фыркнула и закинула ногу на ногу, нетерпеливо постукивая острыми ноготками по спинке стула. Виктор Краснов - наверняка предки были северянами - оказался одного с ней возраста, невзрачный сероглазый блондин, стригся коротко, носил очки в толстой пластиковой оправе и выглядел милым безобидным ботаником, если бы не глухое раздражение в умном взгляде. Приученная абстрагироваться от эмоций собеседника и идти напролом, Майка поняла, что теперь это качество работает против нее. Однако сдаваться не собиралась. Середина лета - время, дефицитное на события. Слишком жарко, чтобы нормально соображать, большинство отправилось в отпуск или на гастроли. Только и новостей, что похищение министерского сыночка, облизанное уже со всех возможных сторон. К Виктору она привязалась исключительно от скуки, потому что начальство требовало сенсаций. Немножко нагнести обстановку перед черным числом было кстати. Краснов вернулся ни с чем - прихвостень префекта в очередной раз испарился в неизвестном направлении. Недовольно покосившись на часы, он сел в кресло и приготовился к мучениям. - Странно, что главный метеоролог не в курсе всей информации, - лениво, без огонька поддела его Майка, пытаясь выйти из привычного образа пробивной девицы и стать для Виктора приемлемым собеседником. - Уверен, ваше начальство тоже не всегда в курсе каждой подробности, - Виктор скрипнул зубами. Майка вздохнула. - Вы выяснили, почему тогда все произошло? - уже более миролюбиво осведомилась она, однако мужчина, на которого со всех сторон сыпались подобные вопросы, потерял терпение: - Можно подумать, один жаркий день стоит того, чтобы обсасывать его уже месяц! - возмутился он, наклоняясь к журналистке - Вы бы лучше узнали, кто ворует наших детей, раз уж не дает покоя слава детектива! - Ворует? - выхватила девица главное в гневном упреке. Это слово сразу заставило ее подобраться, как почуявшей след собаке. Однако Виктор уже понял, что сболтнул лишнего и молча откинулся в кресле, скрестив и руки, и ноги. Он и сам не ожидал, что скажет такое, да еще кому! Вшивой журналистишке! Через час она его ославит на весь город... - Я имел ввиду, что вам лучше следить за полицейскими, а не за метеорологической станцией, - не слишком уверенно выкрутился он. Впрочем, Майка эту попытку и вовсе проигнорировала. Прищурившись, она демонстративно взяла диктофон и под настороженным взглядом Виктора нажала на кнопку «Стереть». В полнейшей тишине сунула аппарат в сумку и даже ручку с блокнотом убрала. За тонкой стенкой слышались шаги, звук печатающего принтера, смех - обычные офисные шумы. За окном едва слышно шумели машины. Кабинет, освещенный оранжевыми лучами заходящего солнца, застыл в неподвижности. - Кто ворует наших детей? - тихо перес