Annotation
А я еду, а я еду за туманом За туманом и за запахом тайги!
Субинь
Субинь
Кор-14: Экспидиция
Если бы тогда, с пьяных глаз, Илюха Касатонов не оставил у меня свой "особо ценный блокнот", в моей жизни, скорее всего, не произошло столь кардиальных изменений.
Надо сказать отдельно что, у интеллигентнейего человека, аспиранта биологических наук, была прямо-таки нездоровая привязанность к этой раритетной рухляди, с обтрепанной кожзамовой обложкой и страницами, держащимися, буквально "на соплях" (и одной денежной резинке).
Полномасштабный гудёж, закончился только под утро, и вереница "зеленоглазых такси", развезла по домам всех моих собутыльников, начиная именно с Ильи - тот откололся от коллектива, где-то в районе полуночи, под благовидным предлогом, работа, дескать, и рано вставать! И вот мой похмельный сон, был немилосердно разрушен бесконечным телефонным звонком, с другого конца которого, полились слезливые просьбы этого отщепенца: "Гаррик, миленький, будь другом, привези мой блокнотик сейчас в институт. Очень надо! До зарезу!!!" По понятным причинам, ехать я никуда не хотел - вообще не планировал выходить сегодня из дому, благо имел такую возможность. Но нытье не поддавалось никаким увещеваниям, и даже кнопка "отбой" не спасла - еще одна бесконечная трель и столь же бесконечные уговоры: "Привези, да привези".
Сорок минут спустя я вышел-таки из дому и поплелся к метро - садиться с таким перегаром за руль, как подсказывала интуиция, было не самым разумным поступком. И точно, на выезде из жил массива, дежурили "торговцы полосатыми палками". Подземка, ожидаемо, встретила меня сногсшибательным коктейлем запахов - "одарил" же Бог таким обонянием! Тысячи тел, разной степени "свежести", залиты парфюмом разной степени натуральности. Вот мало кто из "девушек", да и "джентльменов", впрочем, тоже, задумывается, что в действительности представляет собой содержимое, их любимых благоухающих флакончиков. Бытовая химия - ароматизаторы, местами, идентичные натуральным, а местами, и боевым отравляющим. Присовокупить сюда ещё и "амбре" механизмов, во всём их метало-смазочно-пластиковом разнообразии, а так же неистребимую затхлость, вечно сырых тоннелей, и "картина", доступная моему носу, складывается полная! Хорошо, что час-пик уже миновал, и доехать удалось с относительным комфортом.
Каменная громада "рассадника" знаний, приближалась с каждым шагом. Стал вызванивать Касатоныча, что бы как можно скорее отдать ему "драгоценное сокровище" и вознаградить, наконец, себя, за этот подвиг, во имя дружбы, кружечкой холодненького разливного пива. Не вышло - учёный муж радостным голосом сообщил, что оставил на вахте для меня пропуск, и я могу подняться к ним на кафедру.
Одолев четыре монументальных пролета и коридор, оказался перед дверью, за которой скрывался виновник вынужденного променада. Самая что ни на есть, площадная брань, была готова сорваться с моих уст, но Илюха в кабинете оказался не один. Честная компания в составе четырёх человек (сам Касатоныч, два седовласых джентльмена, профессорского вида, и дама того же сорта и возраста), они сидели и вели беседы за чашечкой чая... с коньячком. И пусть бутылки не наблюдалось, но аромат благородного напитка мой нос уловил доподлинно, − над столом витала самая благожелательная атмосфера, и не успел я вымолвить и слова, за исключением "Здравствуйте!", как тут же был представлен благородному собранию (дескать, Игорь Хортов, прошу любить и жаловать) и приглашен разделить напиток и беседу. Искренне хотел отказаться и даже попытался это сделать, все еще лелея мысль о холодном пиве, но Илья буквально умолял взглядом не уходить - делать нечего, плюхнулся на свободный стул и даже состроил заинтересованную мину, при этом мысленно подбивая калькуляцию "счёта", который непременно выставлю этому коварному злодею!
Профессура беседовала о гоминидах, о предстоящей поездке куда-то в глухую Сибирь. Молодой аспирант тоже, время от времени, вставлял свои "пять копеек", а я чувствовал себя "деревом", как говориться, дуб дубом. И всё бы может быть так и тянулось, пока у благородного собрания не закончился бы "чай", но научный руководитель моего товарища, внезапно задал мне сакраментальный вопрос:
− Молодой человек, будь у вас возможность, захотели бы вы отправиться в экспедицию, и походить тропами, где оставил свои следы "снежный человек"?
Как верно изрек Пятачок, в незабвенном мультфильме: "До пятницы я совершенно свободен!" − я был "совершенно свободен" на более продолжительный отрезок времени. Целый месяц отпуска и ещё неделя отгулов, за переработку, вдогонку!
− Хотел бы! - с энтузиазмом парировал я, неожиданный выпад ученого мужа, в надежде поставить его в тупик и хоть немного развлечься таким образом.
− Замечательно! Ну, так присоединяйтесь к нам, на общественных началах! - на полном серьёзе продолжил профессор. − Илья говорил, что вы фотоделом занимались в юности? Наш экспедиционный фотограф угодил в больницу с аппендицитом, а искать другого времени уже нет - выезд послезавтра!
− Да, занимался, − подтвердил я, пораженный в самое "сердце".
Счет Касатоныча становился неоплатным...
На самолет до Кемерова "академики" не раскошелились, и посему, мы с Илюхой поздним вечером явились на Ярославский вокзал. Он же верным цербером, материализовался перед моими дверями, с самого утра, дескать "помочь собраться". И даже коварный план напоить сотоварища до бесчувствия, не увенчался успехом - тот крепился и держался! Не то что бы я, не хотел ехать - как раз наоборот - авантюра казалась мне всё более и более захватывающей, но "отмсить" этому Макиавелли, "вятского разлива", нужно было непременно. Так что к отправлению, наш дружный дуэт был заметно навеселе.
Компания подобралась пёстрая - человек двадцать: профессура, в количестве трех единиц (двоих видел в первый раз); основанная масса − студенты и аспиранты (среди которых встречались даже девушки); еще чуток энтузиастов, без профильного образования. Впрочем, несколько человек явно были из совсем другой "тусовки" − спонсоры, как выяснилось впоследствии.
Ночное отправление (без десяти одиннадцать), да еще и в компании молодежи - что может быть лучше. Плацкарт стоял на ушах, ведь впереди было целых два дня и пять часов путешествия, до столицы Кузбаса, под мерный перестук колес. Хотя эти часы и были основательно подпорчены Илюхой - он всю дорогу, своими "душевными излияниями", настойчиво отвлекал моё внимание от миловиднейшей попутчицы.
Оказывается - хотя раньше он об этом стоически помалкивал − мой друг и в биологи-то пошёл (не то, что в эту экспедицию поехал), потому что в детстве не раз слышал от местных рассказы, а однажды и видел, собственными глазами, гигантские человекообразные следы, в лесах под родной Вяткой. И с тех самых пор, не оставляла его мечта, доподлинно выяснить кто же, в действительности, эти йети!