Над нами троими снова повисает тишина, прерываемая лишь отдаленным гулом автомобилей и редким скрипом снега под подошвами суетливого дворника бизнес-центра. Нарушает же тишину сам новый начальник, который, уже было, собравшись уходить, обращается к подруге:
– Проводите меня к некоей Татьяне Васильевне?
Наташа приходит в себя после вынужденной паузы и шипит – окурок, дотлевая, обжег ей кончики ухоженных пальцев:
– Провожу. А Вы по какому вопросу?
– По поводу внутреннего постановления.
– Ооо!.. – Наташа заметно оживляется и хватает меня за локоть. – Это Вам не со мной. Это – вот, Елизаветы юрисдикция.
– Что, и это? – еще немного, и новичок откровенно засмеется.
По крайней мере, мне так кажется.
– И это! – ничуть не смущается подруга. – Лиза лучше всех знает, какую взятку добыть для продуктивного общения.
– Что, простите?
Взгляд, переходящий с моего растерянного лица на раскрасневшееся лицо Наташи, полон недоверия и какого-то даже легкого пренебрежения. Еще бы, такая высота – и должна кому-то взятку… С чего бы это?
– Объясни Алексею Юрьевичу нашу внутреннюю политику.
Это уже мне. И раздражение во мне начинает перевешивать – Наташа сама заварила всю эту идиотскую беседу, а теперь еще и толкает меня на амбразуру, нисколько не остерегаясь возможной бури негодования со стороны самоуверенного, обласканного высоким положением руководителя!
Отступать, однако, некуда – это подтверждает Наташин легкий толчок мне в спину и локоть, который начал затекать в ее хватке, - и я объясняю, пытаясь придать голосу твердости:
– Понимаете, Татьяна Васильевна – она очень, очень хороший специалист! Настоящий профессионал! Но…
– Но?
– Но именно это ее положение, м… Именно оно стало причиной…
– Господи… - глухо ворчит Наташа за моей спиной и упрощает речевую конструкцию максимально. – Да самомнение у нее размером с наш БЦ. И место пригретое. А потому требует к себе особого, деликатного подхода!
– Охренеть… - негромко цедит сквозь зубы Алексей Юрьевич, и я невольно сжимаюсь.
– Точно! – поддакивает подруга. – И, если подхода не найти, на консультацию попадете, дай Бог, через неделю. У нее лист ожидания, как в городской поликлинике – записываться заблаговременно!
Вот уж чего мне хочется меньше всего, так это видеть Алексея Юрьевича в состоянии злобы. А злоба, судя по всему, действительно завладевает им, и с каждой секундой это все более очевидно – глубина пронзительных глаз оказывается словно подернута тонким хрустким льдом, прекрасное лицо сковывает маска какого-то даже презрения к еще пока незнакомой начальнику сотруднице…
Он такой разный! Такой чарующе, непредсказуемо-пугающе разный!.. От этого страшновато, но и интересно, невероятно интересно!
И с каждым новым мгновением эти ощущения лишь усиливаются…
Когда я, уже практически забывая о приличиях, принимаюсь таращиться на Алексея Юрьевича во всю, он вдруг чуть меняется в лице и коротко кивает:
– Благодарю за информацию. – переводит прохладный взгляд на меня. – Елизавета Михайловна?..
– А?.. – не сразу соображаю я, но, получив новый толчок от Наташи, беру себя в руки. – Да. Да, я помогу!
– Отлично.
Наташа едва заметно хлопает меня по плечу – приободряет. Но я пропускаю этот жест мимо. Мое внимание всецело приковано к изящной линии губ новичка, которую слегка искривляет уже успевшая полюбиться мне и переворачивающая мое существо с ног на голову усмешка:
– Теперь и я Вас поэксплуатирую в интересах компании.
Глава 4. Советницы Его Юрьевичества и шипение гадюки
На две недели мы с Наташей становимся советниками Алексея Юрьевича. Этим титулам он наградил нас сам — с тем самым деловым, но ироничным выражением, от которого у меня каждый раз внутри вспыхивает что-то неприлично тёплое.
— Вот кем только я в жизни не была, но советником — это что-то новенькое, — смеётся Наташа в курилке.
Алексей Юрьевич улыбается. Я тихо хихикаю и смотрю, как сигаретный дым расплывается в вечернем воздухе.