Жестковатый акцент выдавал горца.
— Осетин?
— Угадали! — просиял парень. На парне была клетчатая рубашка и потрепанные синие брюки. Брезентовая штормовка висела на спинке стула. — Садитесь с нами, гулять будем!
— Гулять? — переспросил Иван.
— Ну да. День рождения у меня. В квадрате. Одной ногой в могиле стоял, — а вот жив. Можно сказать, второй раз родился.
Иван вопрошающе покосился на Миклоша. Венгр молча кивнул. «Понятно, — отметил Зарудный. — Все мы через это прошли. День рождения в квадрате. А что? Неплохо сказано!» Сел напротив итальянца. Тот безучастно перебирал четки.
— Отпалились, — Казбек, видимо, вернулся к прерванному разговору. — Чувствую, один шпур не сработал. Пошел проверять. А тут лавина. Бежать поздно, укрыться негде. Конец, думаю…
«Все правильно, — устало подумал Иван. — Экстремальная ситуация. И тебе предлагают альтернативу».
— Вокруг все ходуном, а он руку протягивает: дай. Нашел время просить, дурак. «Беги!» — кричу, а он ни с места. Хотел оттолкнуть, а тут нас и накрыло.
Подошел официант. Казбек прервал воспоминания и доверительно взял его за рукав.
— Слушай меня, дорогой. Шашлык из молодого барашка на всех. Свежие овощи. Зелень. Киндза, кресс-салат, базилик, петрушка, что там еще?
— Спаржа, — подсказал официант.
— Спаржа? — Казбек на мгновение задумался, решительно мотнул головой. — Не надо спаржу. Сухое «Цинандали» есть?
Официант кивнул.
— Дюжину.
— Остановите его, Иштван, — попросил венгр.
— Миклош, дорогой, — обернулся к нему Казбек. — Мы же с вами договорились!
«Ну и хватка! — восхитился Иван. — Когда он только успел?»
— А на второе олибах, — Казбек уже опять обращался к официанту.
— Какой еще олибах?! — взмолился Миклош.
— Осетинский пирог с сыром, — пояснил Казбек. — Пальчики оближете.
Итальянец, продолжая машинально перебирать четки, с интересом наблюдал за дискуссией.
— Успокойтесь, Миклош, — Иван едва сдерживал улыбку. — Кутить так кутить.
— Вы спятили, Иштван?!
— Не исключено. А может, наоборот, — прозрел.
— А Джордано? — не сдавался венгр. — Вы его спросили?
Итальянец пожелал узнать, что такое шашлык и олибах и, когда ему объяснили, пришел в восторг.
— Ну вот, видите? — резюмировал Качбек и заторопил официанта.
«Знал бы ты, куда тебя занесло!» — с неожиданной болью подумал Иван.
— Интересно получается, — продолжал Казбек. — Под лавину угодил, а цел целехонек. Открываю глаза, — комната. Море за окном. Дельфины резвятся. Чуть с ума не сошел.
Входит гражданин: «Есть хочешь?» спрашивает.»Хочу». — «Пойдем». Ну и привел сюда.
— Какой гражданин? — спросил Зарудный.
— А вон тот, — кивком указал осетин. Можно было и не оборачиваться, но Иван обернулся. Предчувствие не обмануло: то был Руперт.
Засиделись допоздна. Управились с шашлыком. Съели пирог. И «Цинандали» уже перестало веселить. А они все продолжали сидеть за столом, то мирно беседуя, то молча слушая музыку.
Казбек полез в карман штормовки за папиросами и выронил на ковер продолговатый глянцевый цилиндр.
— Что это у тебя? — заинтересовался Иван.
— Детонит. — Казбек торцом поставил цилиндр на скатерть. — Сюда детонатор вставляется, бикфордов шнур. Запалить и… — он огляделся, — вся эта контора вдребезги.
Идея родилась мгновенно. Сумасшедшая. Дикая. Иван скрипнул зубами и ринулся в спасительную чащу чапарраля на поиски загорающих ковбоев. Потом встал и откланялся. Ковбои ковбоями, а над идеей стоило поразмыслить.
В коридоре матово светились плафоны. Приглушенно погромыхивало под ногами. Иван машинально огляделся — ни души. Если верить Руперту, здесь за ним никто не следит. Значит, можно спокойно все обдумать, не отвлекаясь ни на какую тарабарщину.
Эскапада в кабинете комманданте, конечно же, мальчишество чистейшей воды. Брякнул сгоряча первое, что пришло в голову. Интересно, как они там у себя восприняли эту угрозу? Обхохотались, небось. Хотя с юмором у них, судя по всему, не того. Скорее наоборот: кинулись искать, где у него взрывчатка. Не нашли, естественно. И успокоились: не взорвет. И слава богу. Теперь остается заполучить у Казбека детонит, выбрать удобный момент и рвануть как следует. А когда начнется переполох, — удрать с экспресса.
Иван представил себе мечущегося в панике комманданте, злорадно усмехнулся и шагнул к своей двери. Приступ леденящего озноба обрушился внезапно, как удар молнии. С ужасающей ясностью он вдруг вспомнил поблескивающий столбик на скатерти, себя самого, пристально разглядывающего детонит, и голос Казбека: «…запалить и — вся эта контора вдребезги».