— Из этого учёного получился бы прекрасный маг, — озвучила Медея, по мере просмотра сводки.
— То есть магов-ритуалистов убивало разрядом? — любознательно уточнил Андрей.
— Убивало-не убивало не знаю. Много факторов, от личной защиты, до типа и точности исполнения транспортного ритуала. Да и напряжённость поля хоть и указана, но что и как было в точке ритуала — требует пристальных расчётов. Но то, что «что-то» в месте ритуала было, и их прекратили именно из-за этого «что-то» — очевидно, — ответила колдунья.
— Ладно, всё это очень занятно, — подытожил я. — Но к нашей цели прямого отношения не имеет. Разве что есть надежда, что не всех магов академии спалили этими ЭМ-генераторами. Наша задача — поверхность, — напомнил я. — Мозг, направь запрос.
— Направляю, капитан Керг.
И через десяток минут мы рассматривали сводку не «общую по системе», а частную, по окрестностям космопорта и планете вообще. Которая не особо отличалось от данных, которые мы имели ещё с Цетафии. Разве что мы получили детальный и масштабный план-схему окрестностей, с схематичными и голографическими записями боестолкновений. И, пока Энерида двигалась к орбите, занялись ознакомлением, всем отрядом, за экстропийным исключением. Ловко отмазавшись, что «лечить там некого», эскулап свернулся на диванчике и даже посапывал, пока мы рассматривали бои и планы.
Выходило, что толковой развединформации по планеты гвардия не имела. Область вокруг космопорта — фортификация, отрезанная от общепланетарных сетей. То, что есть «в общем» — очевидно, отцензурилось чем-то вроде идигенского ДИБИ, никакой нужной информации из агиток и истерик по поводу «злобных неправильных Лело» не почерпнёшь. Так что нам только и оставалось высаживаться в космопорте и «смотреть по месту».
Главнокомандующий с заместителями, Олос Лело (довольно пожилой дядька) с нашими полномочиями от Гламерста познакомился и пожал плечами.
— Нужно — делайте, коллега. Помощь вам оказать могу, но немногими силами: у меня задача удерживать космопорт и контролировать орбиту. Свободных войск нет, я бы сам не отказался от подкрепления для ведения наступательно-диверсионных операций.
— Простите, а данные, что мы доставили? — уточнила Мила. — Разве с ними не легче?
— Не особо, — ответил один из заместителей. — Информация полезная, но в нашем случае ничего кардинально не меняющая. Мятежники не используют протоколы семьи, более того, поменяли использующиеся на Прицепсе.
— Тут настолько совершенная школа программирования?
— Да ни черта у них нет, — не слишком весело хохотнул Олос. — Просто мятежники не пользуются интеллектуальной техникой, даже дроны на прямом управлении — редкость.
— Это снижает их общую боевую эффективность, — отметил я.
— Несомненно. Только никак не сказывается на их количестве. Вообще, если бы они пользовались высокотехнологичной техникой, массово, я имею в виду, то ваши данные были бы очень важны… Только к вашему прилёту наши силы давно были бы выбиты с планеты.
Так, в общем-то, и выходило: единственным, что позволяло контролировать космопорт, было то, что силы мятежников в большинстве своём представляли собой ополчение с ручным стрелковым оружием массового производства, ну и техники в виде кустарных переделок гражданской. Война «с протоколами» гвардейцами в таком положении велась «от обороны», в смысле, не дать бунтовщикам порушить системы управления и координации гвардии. А судя по ряду данных, мятежники активно использовали магию в качестве способа управления войсками: средства слежения ничего не фиксировали, а координация войск очевидно велась.
Так что после общения с Олосом мы занялись подготовкой к высадке, загружая Дракончик всем, начиная от ховеров и заканчивая разными видами и типами вооружений и дронов. Вроде полчаса на орбиту и немного, но оказаться в ситуации, когда эти полчаса значимы для решения задачи, как-то не хотелось.
И через шесть часов Дракончик опустился на площадку космодрома с не слишком скрываемыми следами разрушений. Более того, тотчас после спуска платформа с трансорбитальником стала опускаться вниз. На мои уточнения диспетчер сообщил, что обстрелы и диверсии именно площадки — часты, и после потери третьего челнока технику убирают в защищённые техпомещения.