— Тебя не спросила, что мне делать!
— То есть брак для тебя не имеет значения?
— Не тебе судить, что имеет для меня значение, а что нет!
— Знаешь, у меня такое огромное желание заехать тебе хорошенько.
— Опа, у меня такое же! Ну, рискни!
— Ну, давайте, дорогуши, давайте! Меньше текста, больше дела! — Павел в кустах просто сгорал от нетерпения. — Как же хорошо, что у меня моя «мыльница» в рабочем состоянии! Это же надо запечатлеть для истории! Снимок года! Это ж можно сразу на обложку! Посмотрим, курицы, кто кого!
— Я серьёзно, — продолжала Майя, — Может, разомнёмся? Иногда хорошая драка, лучше всяких слов.
Дарья презрительно глянула на соперницу.
— Я не бью женщин.
— Странные у тебя принципы.
— Какие есть, все мои.
— И это все? — Великопольский был крайне разочарован, поняв, что "кина не будет" и фоторепортеру ничего не обломится. — Вот, что значит бабы! Потрепались, потрепались и… ничего!
Махнув рукой, полез по кустам обратно в лагерь.
Ростислав тоже не мог оставаться на месте. Он беспокоился, как бы Дарья чего не натворила, и, не выдержав, последовал за девушками. Он осторожно шёл, так, чтобы его не заметили.
На него-то и наткнулся Великопольский, когда возвращался назад.
— И ты туда же?! — Павел хмыкнул. — Расслабься, драки не будет. Бабы! Лишь бы трепаться, — сказал и исчез в кустах.
Успокоенный Ростислав вернулся в лагерь.
- Дарья, так дальше не может продолжаться, ты делаешь только хуже себе и другим, — настойчиво пыталась достучаться до неё Майя. — Напряжение, которое между вами уже ощущают все.
— Да?! Ну, так, расслабься, чего ты такая напряжённая?
— Не перевирай, я не собираюсь соревноваться с тобой в острословии.
— Да уж, куда тебе.
— Ты не выносима, — Майе от злости хотелось стукнуть её хорошенько.
— А ты меня не выноси, — Дарья откровенно потешалась.
— Дай мне хотя бы шанс.
«Фиг тебе, попрошайка», — подумала Дарья.
— Хорошо, давай договоримся: я сыграю достойно в футбол — ты оставляешь Никитина в покое, — закинула удочку Майя.
— Мммм, Майя Никаноровна, а вы — азартная женщина! А мне казалось, что психологи — народ вообще без эмоций.
— У вас неправильное представление о психологах, и обо мне в частности.
— Ну, ну! Вам виднее! Долго нам ещё идти? Где кофейное дерево?
— Да нет его! Я все придумала, чтобы поговорить с тобой.
— А вот это уже не смешно. Я бы за такое тоже врезала.
— Поздно, теперь у меня пропало желание драться. И потом, Валя же сказала, что кофе вредно.
И развернувшись, пошла в лагерь.
— Вот, зараза! — Дарья последовала за ней.
Они были уже почти в лагере, когда с невероятной скоростью небо заволокло тучами и начали падать первые тяжёлые капли дождя.
— Что это, дождь? — с удивлением заметила Майя. — Здесь так редки дожди, даже странно.
— Дождь! — Дарья замедлила ход.
Майя не заметила, что она отстала, потому что побежала под навес.
В лагере все поспешно собирали вещи и сносили в дом. Дождь всё усиливался и Экстремальцы спрятались под навес хижины.
Но не все.
Дарья и не собиралась прятаться. Она стояла под дождём, ловя тёплые капли, подставив лицо стихии. Раскинула руки в стороны, как будто пыталась обнять этот дождь.
Ростислав смотрел на неё из укрытия и не мог сдержать улыбки, он тоже обожал дождь, хотя любить он стал его совсем недавно, когда она впервые сказала: «Люблю»! Он так хотел побежать к ней, обнять, прижать к себе, такую мокрую и зовущую. Это было нестерпимо, он даже сжал кулаки, собрав всю волю, чтоб держать себ в руках. Он был не один.
За Дарьей наблюдали все сотрудники.
- Фима, что ты стоишь! Забери её в дом, — забеспокоилась Валя.
— Я не думаю, что это нужно, ей нравится мокнуть.
— Она же простудится! — возмутилась такому равнодушию Валентина.
— Не простудится, дождь тёплый.
— Это он сравнительно тёплый, а после жары можно и простудиться.
— Ладно, — и Фима с неохотой побежал к ней.
Он оказался прав, Дарья не хотела идти в хижину. Фима пытался какое-то время её уговорить, но она — ни в какую.
Далее Экстремальцы с хохотом наблюдали картинку, как он гонялся за ней по берегу.
Терпение его, наконец, лопнуло, и он вернулся под навес.
— Что? — хохотал Артур. — Ускользнула, русалка.
— Попробуй сам, — сквозь смех проговорил Фима.
— Не, я не могу, — Берёза тепло посмотрел на Валю. — У меня своя.
— Заберите её, в конце концов, ведь, правда простудится, — забеспокоился уже и Станиславович.