— А Ваше Превосходительство, если позволите, стали другим за последнее время…
Луиш-Бернарду остановился там, где стоял, все еще наполненный гневом, но уже пытаясь сдержать себя. На надменность он привык реагировать повышенным тоном, но вот скрытым угрозам противостоял осторожно, чтобы лучше понять их истинный смысл.
— Что вы хотите этим сказать?
— Хочу сказать, что… — Жерману-Андре замолк на несколько секунд, соображая, не зашел ли он слишком далеко, однако отступать уже не было возможности. — В последнее время вы стали слишком требовательным в этих делах и даже, если хотите, неосмотрительным. С тех пор, как сюда прибыл этот англичанин…
— Значит, вы так думаете, сеньор Жерману? — Теперь Луиш-Бернарду уже говорил на удивление тихо, почти обычным тоном.
— И не только я так думаю…
— Не только? И кто же еще?
— Все. Это обсуждают.
— Так, что обсуждают, конкретно?
— Именно это.
— Именно это — что? — Луиш-Бернарду снова повысил голос.
— Что дружба сеньора губернатора с англичанином, то, что вы все время вместе, ходите друг к другу в гости, — всё это привело к тому, что вы теперь разделяете его взгляды, а не наши.
— И какие же взгляды у англичанина, а?
— Ну, как вы, сеньор губернатор хорошо знаете, он здесь для того, чтобы в конце концов заявить о том, что мы используем рабский труд на вырубках.
— Тогда каковы же наши взгляды, сеньор Жерману?
— Что это неправда.
Луиш-Бернарду улыбнулся.
— Это неправда или нам просто удобнее говорить, что это неправда? Вот вы, например, что сами об этом думаете: используется на вырубках рабский труд или нет?
— Я не должен высказываться на этот счет.
— Да нет же, должны! Вот здесь-то как раз ситуация для вас и меняется. Это часть ваших должностных обязанностей. То есть, если там используется рабский труд или допускаются какие-то нарушения, вы должны первым это осудить. Или вы уже забыли о своих должностных обязанностях, Жерману Валенте?
Жерману-Андре Валенте замолчал и Луиш-Бернарду понял, что больше он ничего не скажет. Его мужество и ненависть к губернатору позволили ему только то, что было высказано: дальше он уже рисковал тем, что выдаст себя окончательно. Теперь же он умывал руки, дело сделано. Пусть дальше решают те, кто посильнее его, а он займется тем, что постарается пережить эту бурю, которую он унюхал еще задолго до того, как она появилась на горизонте.
— Ладно, сеньор попечитель. Откровенно говоря, не вижу больше смысла терять с вами время. Когда притворяются, что не понимают, пытаться объяснять бесполезно. Я уже старался здесь многим втолковать, что времена изменились, но никто не хочет в это верить. Объясните им сами, в этих ваших кулуарных разговорах, в которых вы, судя по всему, принимаете участие: взгляды англичанина и наши одинаковы, и они были согласованы на переговорах между нашими правительствами. Ни я, ни вы, ни английский консул, ни хозяева или управляющие плантаций не устанавливали новые правила игры. А правила эти заключаются в том, что покончено, раз и навсегда с рабским трудом на Сан-Томе. И если этого не произойдет, если это не увидит и в этом не убедится англичанин, тогда придется распрощаться с половиной сантомийского экспортного рынка. Коль вы все желаете разориться, то пожалуйста. По крайней мере, вас предупреждали, и у вас был выбор. Вас же лично я предупредил в последний раз. Можете идти.
Жуан прибыл на «Заире» утром в субботу. Лето было уже почти на исходе, над головой, в утреннем воздухе покрывалом висело влажное и горячее облако. Он чувствовал легкое головокружение и тошноту после долгого путешествия. К этому примешивалось потрясение, вызванное местным климатом, и то ощущение, которое охватывало всех, кто прибывал на Сан-Томе впервые: не сразу, а лишь некоторое время спустя удавалось осознать, насколько мал этот клочок земли, заброшенный так далеко в океан, на задворки мира, известного тебе до сих пор.
— Ради всего святого, Луиш, скажи мне, что город, так называемая столица того места, где ты живешь, это ведь не то, черт подери, что я вижу? Ты же не живешь вот в этой дыре, не так ли?
Луиш-Бернарду улыбнулся во весь рот. Он был рад, словно ребенок, и так долго держал его в объятиях, что почувствовал, как пот Жуана капает ему на воротник.
— Ах, Жуан, разве не из-за тебя я в конце концов оказался здесь, в этой ссылке? Или ты уже не помнишь?
— Прости, прости меня, мой бедный Луиш-Бернарду, я и представить себе этого не мог.