― Привет! ― как давняя хорошая знакомая, кинула Анастасия.
Это была та девушка из института, которую он спас… Тёмные волосы, красные глаза, сверкающие будто драгоценные камни и чуть бледноватая кожа… Да, это точно была она, но другая… Вместо той девушки, что сидела под столом и лила слезы, он увидел безумно улыбающуюся маньячку.
Увиденное словно окатило холодной водой, Фирс в ужасе вскочил и прокричал:
― Ты?! Почему ты?!
― Как же я удачно всё провернула, а? ― с искренним самолюбием, произнесла она.
― Зачем ты это сделала?!
― Потому что я ненавижу тебя!
— Я не понимаю… Что я тебе такого сделал?! Зачем ты это сделала?!
— Ты, наверное, не поймешь… Но время рассказать есть. Ты ведь и стремился сюда, чтобы узнать ответ на вопрос — зачем?
Юноша не проронил и слова, она сочла это за согласие, потому начала:
— Родители пытались сделать из меня победительницу, достойную носить их фамилию. Они считали, что обычные люди ― всего лишь рабочие на их фабриках и не могут быть лучше или хотя бы наравне с ними, поэтому записывали меня во всевозможные кружки, чтобы их дочь стала идеалом. За каждый мой просчёт, за каждый неудовлетворительный результат отец избивал меня. Он был очень умён, ведь бил только по тем местам, что скрывала одежда, а мать ничего с этим не делала, тупая она дрянь! После каждого «воспитания» я еле поднималась на ноги, а после едва доходила до кровати… С самого детства Анастасия Пархоменко была лучшей и всегда получала первые места, но вдруг в институте объявляешься ты и тут же затмеваешь меня! После твоего появления я навечно стала второй по всем соревнованиям, где ты участвовал… Тебя даже повесили на стену почёта, сняв оттуда мою фотографию! Друзья не только отвернулись от меня, но и сделали из меня центр насмешек и издевательств! Даже родители, узнав обо всём этом, сказали, что, если меня смог победить какой-то парень из обычной семьи, то я им не дочь! Плевать на то, что они разочаровались во мне, плевать на возобновившиеся избиения, но ведь из-за всего этого я потеряла возможность поступить в Киевский национальный университет! Отец просто отказался оплачивать мою учёбу, пока меня обгоняет слизняк вроде тебя! Все от меня отвернулись, и это заставило меня ненавидеть эту гребаную жизнь, всех тех двуличных друзей, этот чёртов институт, а в особенности тебя!
― Но… ― пребывая в ступоре от происходящего, начал Фирс. ― Но это ведь не повод убивать людей!
― Тш-ш… — девушка попросила его замолчать с дьявольской улыбкой на лице.
Её глаза были налиты безумием, что сковывало всё внимание, не давая пошевелить хоть каким-нибудь мускулом. Эти два пылающих рубина засасывали в себя словно воронка, откуда не было выхода. Парню казалось, что моргни он хоть раз — тьма её взгляда поглотит его. Девушка пугала, даже лежа на полу, вызывала беспокойство и мурашки по всему телу одним лишь голосом. Герою ничего не оставалось, кроме как слушать её рассказ дальше.
— Знаешь, а ведь я тогда почти сложила руки и смирилась со своей сломанной жизнью, но вдруг произошло одно событие, которое полностью изменило мою жизнь. Одним вечером, после очередных колотушек, я сбежала из дома и шла, куда глаза глядят. Я не знала, куда иду, лишь хотела подальше убраться оттуда… И вот, бродя по ночной улице, ко мне пристал один парень. Он выхватил мою сумку, а после помчался к повороту, и я сразу же погналась за ним, но увы, судьба этому пареньку не улыбнулась, и, выбежав на дорогу, он попал под машину. За одно мгновение этот дохляк превратился в кашу на асфальте, а его кровь разлетелась во все стороны и большая её часть попала прямо на меня! Стоя в крови и чувствуя её вкус во рту, я испытала давно потерянное удовольствие… В тот момент я вспомнила одно неприятное событие, случившееся восемь лет назад, когда из-за злости убила нашего пса, который тогда укусил меня за руку. После этого в моей голове пролетела мысль, навсегда закрепившаяся в сознании. Почему я должна терпеть всё это дерьмо? Почему я должна лишь улыбаться и бездействовать? Если появилось препятствие — убери его. Если кто-то ломает тебе жизнь — убей его! Скрывшись с места аварии, я вернулась домой… Мама была в ужасе, увидев свою дочь в крови, но, не обращая на неё внимания, я взяла с кухни нож. Она сразу же последовала за мной, не заметив оружия в моих руках. Со слезами на глазах я прыгнула в её объятия, крича, что попала в большие неприятности, а после всадила клинок прямо в живот. «Нужно было хоть раз заступиться за меня…» — сказала я ей тогда, а после, достав нож из её тела, поднялась к отцу в кабинет. Он всё также сидел перед компьютером и просматривал свои счета. Этот идиот даже не заметил, как его дочь подошла к нему и всадила нож в шею. В последние секунды он лежал в своей крови и понимал, что силы покидают его. Что собственная дочь, которая была для него больше грушей, чем ребёнком, перерезала нить его жизни. Убрав трупы, я сообщила коллегам отца, когда те позвонили, что они с матерью уехали в отпуск, чтобы разобраться в своих отношениях. Это дало мне немного времени, чтобы подумать, что делать дальше. Первым, что пришло на ум, было твоё убийство!