-- А я тоже вчера был там, -- сказал я, пытаясь хоть как-то спровоцировать Зиночку на откровенный разговор.
-- А я знаю, -- Спокойно произнесла она.
Я стушевался. Почему-то её спокойное "я знаю" воспринялось мною чуть ли не как "а это была я". В нашем разговоре возникла пауза, а между тем Мы уже подошли к повороту на УПП. Здесь наши дороги расходились. Я чувствовал, что должен был сказать нечто важное, важное для нас двоих. Иначе, мне казалось, Зиночка навсегда исчезнет из моей жизни. Но что сказать, никак не мог сообразить. Нужные слова не находились.
-- Кстати, -- произнесла Зиночка: -- у тебя нет пособия по истории для абитуриентов?
Пособия у меня не было, но я вдруг понял, что это мой шанс повторить вчерашнюю феерию и открыто признаться во всём. Я прикинул, что до обеденного перерыва ещё есть время, следовательно, комната будет пустая. Сашка с Андрюхой навряд ли с работы уйдут раньше.
-- Ты знаешь, точно не помню, но что-то было. Если хочешь, пойдём посмотрим.
от Волнения у меня перехватило дыхание, и голос мой чуть было не сорвался, но я справился и, как мне показалось, сумел скрыть нарастающее возбуждение.
-- Пойдём, -- согласилась Зиночка.
Мы направились в общагу. Как я и предполагал, комната была пустой. Мои сотоварищи трудились в цехе, выполняли норму, в поте лица зарабатывая себе на хлеб насущный. Времени, как оказалось, было без пятнадцати двенадцать. У нас было максимум минут двадцать. У нас... До последнего я надеялся, что это так. Но драгоценные секунды утекали, а моя Зиночка не спешила затопать в уголке нетерпеливой лошадкой. Я не знал, что мне делать. Изнутри меня распирало неукротимое желание, но предпринять что-либо я не решался. Я всё надеялся, что вот-вот Зиночка спохватится, и я почувствую её нежную ладошку на своей щеке. Но она стояла и терпеливо ждала, когда я достану это треклятое пособие.
Чтобы скрыть свой обман мне пришлось изобразить поиски. Я открыл шкаф и пошарил на полке. Там, помимо моих конспектов и бобин с аудиокнигами, было всего лишь три книжки: истмат, история КПСС и, не помню откуда взявшийся, учебник научного коммунизма. Я по очереди извлекал их наружу и показывал Зиночке. И каждый раз, когда я слышал "не то", сердце моё тревожно сжималось. И не было понятно, какое чувство заставляло его трепетать. Я словно раздвоился. Первой моей половине было очень стыдно за обман, а вторая беспокойно отсчитывала минуты: "ещё чуть-чуть, и будет поздно>!"
Мы закончили просмотр моей нехитрой библиотеки.
-- Жаль, -- произнесла Зиночка, когда я начал бормотать про то, что, возможно, мне его не вернул Иванюк, а то, может быть, я, не дай бог, где-нибудь его посеял.
-- Жаль, -- задумчиво повторила она. -- Пошла я тогда.
-- Зина! Может быть, чаю? -- попытался удержать её я.
-- Да нет. Спасибо, -- ответила она и направилась к двери.
И тогда меня словно прорвало. Я рванулся за ней следом. Она взялась уже за ручку двери, когда мои объятья настигли её. Пушистое облако волос знакомо коснулось моего лица. Я вдохнул запах её тела -- в этот раз чистый, без примеси духов -- и привычно приник губами к её шейке. Зиночка же замерла. Затихла. Так затихает природа прежде чем разразиться небывалой бурей. И я эту бурю торопил. Мои руки метались по её телу, творя немыслимую ворожбу. Сегодня на ней было легкое платьице. Через его ткань все её прелести ощущались совсем по-иному, не так как вчера, но я помнил и желал ни с чем несравнимого естества. Дрогнул и взметнулся наверх занавес подола. Мои алчные руки скользнули в святая святых... Однако, вместо столь желанного "английского газончика" я обнаружил буйную поросль, не знавшую ножниц садовника.
Так это не она!.. Меня словно холодной водой окатили. Я растерялся. Как быть дальше? Ведь это не она! И пока мысли мои суматошно метались в поисках ответа, в движении моих рук исчезла прежняя напористость. Моя неуверенность не осталась незамеченной. Зиночка рванулась из моих объятий. И эта попытка высвободиться подстегнуло моё было угасшее желание. Я удержал её робкое движение, но в этот момент по коридору раздались многочисленные шаги. Народ шёл на обед. Зиночка рванулась снова, и в этот раз удерживать её я не стал. Поправляя на ходу своё платье, она выскочила из комнаты. Я же остался стоять на месте -- опустошенный, в растрепанных чувствах...
Мой самолёт улетал через пять дней. Первые два дня я собирался -- складывал сумку, ходил по магазинам в поисках подарков для родителей. И каждый раз, когда я проходил мимо здания нашей конторы, меня бросало в жар. И хотя я знал, что Зиночка в отпуске, и её там нет, мне всё равно представлялось, что она по каким-то своим делам пришла в контору, стоит на крыльце и смотрит на меня. В такие минуты казалось, мои лицо и уши заливает алая краска, и что всем это заметно. А самое главное, все знали почему! Было нестерпимо стыдно предположить, что подумала обо мне бедная девушка. Однако, несмотря на это, по вечерам мои мысли упорно возвращались к этому происшествию. Особенно перед сном. Шаг за шагом прокручивал я его, выискивая хоть в какой-нибудь детали Зиночкино расположение к себе, её желание. Ведь не стала она вырываться сразу. А её прерывистое дыхание?! А затаенное ожидание?! пусть испуганное, но ожидание. Всё это давало мне основание предположить, что Зиночка в какой-то мере была не против, что я ей симпатичен и что, вполне вероятно, у меня есть надежда на дальнейшее развитие наших отношений. Порой мне вспоминался городской эпизод. Там не было никаких сомнений и двусмысленностей. Всё было четко и ясно. Вот только кто она, моя незнакомка?.. Вспоминая тот случай, я порой пытался представить Зиночку на месте незнакомки. Не всегда, правда, это у меня получалось. Уж как-то было трудно вообразить её столь страстной и чувственной, а самое главное, открытой. Но когда фантазия моя удавалась, то даже в изумленной позе Зиночки, когда её настигли мои объятия, и она стояла, взявшись за ручку двери, мне начинал видеться скрытый призыв. О! Тогда все мои сомнения казались пустыми и надуманными. Я был готов утром купить цветы и мчаться к ней. Естественно, от таких мыслей сны мои были беспокойными и тревожными...
И вот я решился. Для новой встречи был нужен повод. И этот повод у меня был. Точнее сказать, я собирался его обрести. Пособие для абитуриентов, чем не предлог? Заодно хоть какая-то возможность реабилитировать себя в Зиночкиных глазах.
Я спросил пособие в нашей вечерней школе, но там его не оказалось. К тому же, я не был первым, кто его спрашивал. Естественно, первой была Зиночка. Тогда я поехал в наш интернат к своему учителю истории. Преподаватель он был серьёзный. Предмет свой любил и уважал. И чего только можно было не найти в его квартире, которую он превратил в книжный развал. Как я и надеялся, необходимое пособие у него нашлось, и уже вечером радостный и довольный я держал нужную книгу в руках. Теперь нужно было каким-то образом связаться с Зиночкой. Все, кого я спрашивал из общежитских, не знали её телефонного номера. Да и был ли он, этот телефон, у неё никто с уверенностью сказать не мог. Это значило, что надо было идти в контору. Почти без сна провёл я ещё одну беспокойную ночь, а утром, только-только пропикало восемь, был уже в конторе.