Сандра Бушар
Экзамен у монстра. Финал
Часть 1
Длинная каменная дорожка опоясывала необъятный замок. Мы шли по ней целуй вечность, вдыхая бодрящий свежий воздух и ароматы рахар. Нервно сжимая и разжимая пальцы, я все никак не решалась начать разговор. А профессор, кажется, вовсе с этим не спешил. Он спокойной размеренной поступью неименно шагал перед собой. Смотрел вперед напряженно и задумчиво, словно мысли его были далеко от этого места.
— Когда начнется рассвет? — набравшись откуда-то взявшейся смелости, я перегородила мужчине дорогу и заглянула прямо в глаза.
— О, буквально через пару дней! — профессор растеряно посмотрел на полную луну и нервно растёр переносицу. Выглядел он так, будто из него вытянули все соки. — Первые дни самые живописные. Небо наполняется алым свечением, оставляя на облаках белые полосы…
— Нет! — насмешливо закатив глаза, не сдержалась он улыбки. — Я не о том. Когда мы сдвинемся с мёртвой точки?
В черных глазах промелькнуло потерянность и дезориентация. Хмуро отвернувшись, он вынуждено признавал поражение:
— Мне очень жаль, Эмма. Задачка с зельем оказалась самой сложной из всех, что со мной случалась. Не знаю, сколько еще потребуется времени, но я положу все усилия. Даю тебе слово.
В клятву мужчины я верила и не секунды не сомневалась, что Золотов добьется своего. Он был из тех, кто идет напролом. Но сейчас, когда тело трясло от переизбытка эмоций, я могла думать лишь об одном. Том, что не давало спать ночами и мучало длинными бессмысленными днями:
— И снова мимо, профессор. Меня одно сейчас волнует: когда вы перестанете меня избегать? Прятаться в своей лаборатории, словно это выход! — Золотов сделал долгий и глубокий вдох, прежде чем замереть, словно статуя. А мне бы следовало заткнуться, но поезд, сошедший с рельс, уже не остановить: — Меня тянет к вам, а вас — ко мне. Зачем делать вид, что это не так? Зачем вы так поступаете со мной?
Мягко накрыв мою щеку своей ладонью, профессор заставил ощутить себя самой счастливой и наполненной во вселенной. Лишь на мгновение. Затем произнес хрипло и безрадостно, с долькой грусти и сочувствия:
— Потому что это не твои мысли, детка. Это всего лишь действие зелья.
Вспомнив слова Линды, я позволила себе предположение, полное наивной надежды:
— А что если нет?..
Золотов напряженно свел брови на переносице. Он явно знал больше, чем хотел говорить. И все же спросил так, будто совсем меня не понимает:
— Нет?
— Именно! Что если мои чувства… настоящие! — воскликнула я на энтузиазме. — Что я если я правда испытываю к вам что-то большее, чем просто…
— Зелья коварны. — перебил он меня строго. — Они заставляют тебя считать, что это твои мысли и желания. На самом деле это не так.
Мне бы стоило обидеться на то, как Золотов усиленно отталкивает меня, воздвигая между нами высокие ледяные стены. Но в его черных глазах я видела то, что вселяло надежду: он тоже хотел бы верить в чудо. Ему больно слышать сказки, ведь в них можно и поверить… А чем выше поднимаешься, тем больнее падать.
— Но мои чувства настоящие! Послушайте… — глаза непрошено наполнились слезами. Дрожа от отчаянья, я схватила его ладонью и положила на свою грудь, где безумно колотилось сердце, грозя вырваться наружу. — Неужели это может быть ложью?
— Эмма… — прошептали его губы, едва размыкаясь. Уверенность в профессоре пошатнулась. Броня, что он строил так долго и тщательно, распадалась на атомы. — Я…
— Знаю, нет смысла сейчас все усложнять. — сделав мягкий, но уверенный шаг вперед, я оставила между нами лишь крохотное расстояние, дающее простор воображению. — Ситуация и без того непростая. А вам сложно воспринимать меня в серьез… Но во всем этом хаусе я хочу лишь одного.
Выгнув голову в бок, он с интересом усмехнулся:
— Чего же хочет Эмма Саласки?
— Чтобы бы были рядом. — не в силах оторвать взгляд от Его губ, я ощутила дикое, непреодолимое притяжение. Теперь оно не казалось похожим на сон, а было реальней, чем вся моя жизнь. Безнадежно коснувшись кончиком пальцев его острой скулы, я готова была молить, но лишь тихо произнесла, позволяя слова эхом разлететься по округе: — И… поцеловали меня прямо сейчас.
Тайфун всколыхнул духу, когда руки мужчины вдруг подняли меня над землей и прижали к стене. С несдержанным рыком профессор жадно набросился на мои губы. Этот поцелуй не был первым в моей жизни, но лишь его я буду помнить холодными вечерами, когда на душе возникнет мгла. Горячий, пробуждающий все скрытые чувства, распаляющий до самых костей… Я умирала от его напора, но тут же возрождалась снова!