— Сосредоточься, Эмма, — приказывала я себе, делая дыхательную гимнастику для разминки. — Ты просто не можешь завалить очередной экзамен!
Мне даже удалось решить парочку задач, когда вдруг я ощутила на себе цепкий, внимательный взгляд жутких черных глаз. Медленно подняв голову в поисках того, кто на меня таращиться, я вдруг увидела Его — Золотова. Только не того старого, дряхлого и немощного, которого привыкла лицезреть на парах в академии. Это был тот самый молодой мужчина из моих старых снов — статный, молодой, в самом расцвете сил.
— Мамочки… — от ужаса перехватило дух. Ведь теперь я точно понимала: то, что происходит сейчас — реальность. На сон не было и намека! Испуганно опустив глаза, я снова посмотрела на Золотова. На этот раз молодого мужчины не было, а на его месте восседал привычных глазу старик. Пот скользнул по вискам, а коленки задрожали… — Ах… Что же со мной такое происходит?
Уткнувшись носом в алгебру, рвано пыталась отдышаться. Придумать хоть одно объяснение… Но вместо этого одинокая слеза упала на почти пустой бланк теста по алгебре. Неутешительные выводы напрашивались сами собой: «Тяжелая жизнь окончательно свела меня с ума!»
— Госпожа Саласки, — голос профессора прошелся по мне громом, ведь мужчина вдруг оказался совсем рядом. Испуганно вскрикнув, я привлекла к себе всеобщее внимание студентов. Профессор же внимательно осматривал мой мокрый от слез бланк и испуганное лицо. — Мне кажется, или вы сдались даже не попытавшись заработать оценку?
— Я… — и тут началось это — самое страшное… Буквально на моих глазах Золотов менялся. Из старика в молодого и наоборот. Снова, снова и снова… Не выдержав этой жуткой пытки, я резко вскочила с места и, прихватив дрожащими руками сумку, бросилась на выход. Прошептав напоследок невнятно, сбивчиво: — Простите, но я так больше не могу… Не могу… Не могу! Это… Это должно закончится!
Не помню, как добралась в уборную — голова шла кругом, а перед глазами все троилось. Кинув вещи на подоконник, я буквально облила себя с ледяной водой из-под крана. И плевать на одежду, когда твоя психика окончательно тебя покинула.
— Пора признать, — запыхаясь от слез, едва стоя на ногах, я смело говорила то, о чем думать боялась, — мне нужна срочная госпитализация в психиатрическую клинику!
Позади громко хлопнула дверь. Изнутри кто-то запер ее на засов.
— Не нужды, поверь. И хоть я пока не уверен на все сто процентов в том, что именно происходит, поверь: твой недуг вылечить гораздо проще, чем заполнить пробелы в учебе. — высокомерный, насмешливый голос Золотова раздался за мной спиной. Я обернулась поспешно и была схвачена в плен его крепких рук. Он встряхнул меня трижды, будто пытаясь привести в чувство и показать тем самым всю серьезность ситуации. — Только ты обязана сказать: что именно трогала в моей лаборатории?
Профессор больше не «рябил», оставался молодым. Так что, сглотнув ком, я выпалила:
— Я не трогала, а выпила… Но ведь это было во сне! Или нет? Боже мой… Я ведь уже совсем ничего не понимаю…
— «Выпила»⁈ — глаза Золотова округлились, заполнились ужасом. Наклонившись ближе к моему лицу, он отчеканил по слогам: — Тебя родители не учили не тащить в рот всякую гадость⁇
— Учили! Но мне стало дурно, а рядом стояла эта темно-красная бутылка с яркой биркой: «Строго для употребления внутрь!» — воздух вокруг нас словно накалился. Золотов будто пытался проникнуть мне в голову, прочесть мысли и разгадать все тайны. — Да и какая вообще разница⁈
— Ты выпила эту… бурду… — он отшагнул в сторону, провел пятерней по густым темным волосам и покачал головой. Мужчина явно был растерян, шокирован и старательно пытался придумать выход. Нервно рассмеявшись, профессор выдал качая головой: — А потом я тебя… Точнее, тебе… Сделал искусственное дыхание! Только не это…
Я не знала, к чему ведет Золотов, но понимала лишь одного: если больше одно человека знают сюжет твоего личного кошмара, значит, это было наяву!
— Именно… — вокруг будто зазвучала барабанная дробь, нагнетающая атмосферу и отделяющая меня от того, что я так жаждала узнать. — Что со мной происходит?
— Поздравляю, Эмма Саласки. — произнес профессор без капли радости. Скорее, с раздражением и злобой. — Ты выпила самое сильное во вселенной зелье привязки раба к хозяину. А я… — он достал из кармана сигарету и закурил, глядя в окно, — Я закрепил действие.