— Вот и мужики тебя за жадность боятся!
— Ах так! — взвизгнула Зинаида, белолицая, с прищуристыми глазами молодка. — Накинулись, осы, одинокую жалить! Вы попробуйте-ка на нашего председателя налететь… Есть на складе специальные корзины для картошки, а он нас со своими ведрами заставляет выходить!
— Ой, правда, есть корзинки, своими глазами видела! — воскликнула, удивляясь собственной беспамятности, Чижова, жена кладовщика. И тем помогла Губарихе отбиться. Стали бабы припоминать другие грешки председателя, выговаривали за не скошенный для личных коров клевер, ругали, что не дает лошадей картошку на огородах выкапывать, Михайловна давно успокоилась и успела тем временем еще одно ведро набрать.
В тени грузовика спал на ботве шофер, прикрыв лицо засаленной кепкой. Разбуженный гвалтом, он поднялся и, зевая, скребя ногтями небритую щеку, полез на ступеньку, чтобы заглянуть в кузов.
— Эй, тетки, вы бы меньше языками трепали… Вон еще машина подъезжает.
— Напрасно торопится! Нам, дай бог, твою бездонную до обеда нагрузить, — ответила Мочихина, пожилая женщина с сердитыми, в белых ресницах глазами.
— Вот бы водички догадался привезти! — мечтала румяная девушка Надя, которая относила наполненные картошками ведра к машине.
Губариха ругалась:
— Мы проклятые, что ли!.. Третью машину без роздыха насыпаем!
Подъехавший грузовик был чистеньким, совсем новым. Из голубой его кабины выпрыгнул парнишка в брезентовой робе и берете, из другой дверцы степенно вышел мужчина средних лет в шуршащем плаще из черной болоньи.
— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал он колхозниц. Смело подошел к ним, поднял с земли бело-розовую, не меньше молочного поросенка картофелину, пощупал тупыми пальцами и бросил.
— Молодцы, хорошая продукция, — сказал, отряхивая кончики пальцев. — Гнить зимой не будет, как полагаете?
Женщины пока молчали, насматривались. Хорош был уполномоченный: телом крепкий, лицо гладкое, начальственное. Одна только Губариха не пялила на него глаз. Мгновенным пронзительным взглядом охватила всего мужчину и потупилась; губы ее изображали таинственно-нескромную полуулыбку. Уполномоченный решил, что со вступительной частью покончено, и перешел к делу:
— Через полчасика нашу начнете грузить?
— Через полчаса, мил человек, обед, — ответила Волосова, подняв осыпанное мелкими оспинами лицо.
— Сколько же времени вы обедаете?
— А вот, — подмигнула товаркам Губариха, — пока в сельмаг за вином съездите да картошек на закуску напечете, мы и вернемся. Может, как раз угостите. Люблю, грешница, красное винцо!..
Заготовитель подозрительно взглянул на Зинаиду.
— Дорогие женщины, я к вам не за шутками приехал! Из-за дождливой погоды у нас на базе план под угрозой срыва, в этом году мы должны завезти не менее…
— Что это вы все про план! Неужели вправду такой сурьезный? — прервала его Губариха. Облизнула яркие губы и заманчиво улыбнулась.
Женщины смеялись.
— Ну и Зинка! Ох, бесстыжая!
— А что, женишок ей подходящий!..
Подошел шофер машины. У него были нежные щеки и карие глаза с длинными загнутыми ресницами; под брезентовой курткой угадывалось худое и угловатое мальчишеское тело.
— Вот и еще кавалер! — обрадовались женщины. — Красивый какой, прямо девка!
Взлетела неизвестно откуда картофелина и ударилась парню в плечо. Он поймал ее, замахнулся и стал искать взглядом задиру. Конфузясь, расцветал в румянце… Так и не бросил. Надя давилась от смеха, закрывшись концом зеленого головного платка.
— Итак, договорились!.. Нагрузите нашу машину, а потом идете обедать, правильно? — сказал уполномоченный, опасаясь смотреть в сторону Губаревой. Женщины зашумели…
— Хватит! — вторгся он в их разноголосье зычным митинговым басом. — Неужели вы не осознаете, какое важное государственное дело мы выполняем? Для нас каждая минута дорога, трудящиеся города ждут картофель, а вы мне рассусоливаете про какие-то домашние шуры-муры… Ничего с вашими поросятами не станется, если часом позже их накормите! Просто вы явным образом демонстрируете свою гражданскую несознательность!..
— Мы с самого утра без воды здесь сидим! — крикнула Надя.
— Ребятишки из школы прибегут, а у меня печка холодная, — волновалась Волосова.
— Да что без толку спорить, — решительно заявила Мочихина. — Догрузим — и айда по домам! Раньше надо было являться, товарищ начальник, коли, говоришь, спешка!
— Нет, как тебе это нравится? — обратился уполномоченный к шоферу. И, не дожидаясь ответа, крикнул: — Вы знаете, товарищи колхозницы, во сколько обходится каждый час простоя государственной автомашины?.. Валентин, ты скажи им, пусть они почувствуют!