— И какого чёрта ты захотела, чтобы я носил одежду священника? — недовольно взглянул на девушку, наливая себе вина.
— Потому что так у нас гораздо меньше проблем. С одной стороны в этом наряде мы перестали привлекать к себе лишнее внимание, а с другой — ко мне стало появляться уже не так много ненужных вопросов, падре.
— До сих пор переживаешь, что в Марселе тебя приняли за шлюху, сбежавшую из борделя со своим клиентом?
Воспользовавшись моментом, съязвил Михаэль, пытаясь отомстить Марии за столь опротивевший образ священника, который та навязала ему месяц назад. «Швырнув» в девушку очередным, неприятным воспоминанием, он точно знал, как сильно это её заденет. Ведь за всё время, что они вместе, успел понять, как болезненно его контрактор относится к подобному роду вещам. Метнув в мужчину колким взглядом, Мария хотела посмеяться над его недавней неудачей, но сдержалась. Ей совершенно не хотелось показывать своему фамильяру, что этим замечанием он, на самом деле, сумел зацепить её за живое.
— Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что шлюхой меня посчитали лишь потому, что мы подходили под описание. В любой другой же ситуации меня никогда бы не приняли за девку, которая зарабатывает себе на жизнь подобным ремеслом.
— Действительно, — уперся локтем в стол, укладывая подбородок на кулак. — Никто в здравом уме даже и представить себе не сможет, чтобы настолько мужеподобная девица сумела хотя бы кого-нибудь уложить в свою кровать.
— Зато у меня отлично, получается, сворачивать шеи грубиянам, вроде тебя.
— Именно. Сворачивать шеи — одно из важнейших умений благородных дам. Да и в хозяйстве пригодится. Зачем орудовать топором или ножами, если супруга с легкостью способна свернуть поросенку шею или же наколоть дров о колено?
Ели сдерживая улыбку на столь ироничное замечание, Мария всё же признала своё поражение и спокойно подтянула кувшин, наливая себе вина.
— Поверить не могу, что ты на самом деле уступила. А может, это случилось потому, что истинная причина скрыта в первом? Может, ты просто не хочешь меня с кем-либо делить? Может, хочешь, чтобы я был только твоим?
— Мне уже надоело твоё «может», — отпила пряного вина. — К тому же, ты и так только мой.
— Да ладно тебе, — усмехнулся, игриво наклонив голову, — ты ведь знаешь, о чём именно я говорю.
— Как по мне, то ты можешь быть с кем угодно и когда угодно, если это, конечно, не мешает выполнять твою работу, — призналась, понимая, что Михаэль ни за что не остановится до тех пор, пока не добьётся своего.
— С тобой неинтересно Мария.
— Ну, уж прости.
— Здешняя выпивка оставляет желать лучшего, — откинулся на спинку ветхого стула, смотря в окно. — И хорошо, что мы уже закончили, и можем отправляться дальше, за эту неделю Орлеан мне порядком наскучил.
— Далеко не вся выпивка здесь столь ужасна, как ты о ней отзываешься. К тому же, довольно фривольничать. Я позволяю обращаться ко мне на «Ты» только при посторонних, так что не увлекайся, — не сводила глаз с огонька, что, казалось, из последних сил цепляется за оставшийся сантиметр фитиля, пытаясь сохранить себе «жизнь».
— В любом случае поздравляю, вы снова получили желаемое. Но вы ведь понимаете, что как только мы уйдем, на место этих, придут другие.
— Людям нужна сказка, иллюзия безопасности. И нужна ничуть не меньше чем вода или воздух. Забери её у них, и эти несчастные утонут в собственном страхе.
— И вам тоже?
Невероятно уставшая, она проигнорировала его вопрос:
— Ты уверен, что их было только трое? Как-то мало для Орлеана, сам-то что думаешь?
— Уверен. Или же вы считаете, что я лгу? — серьёзно проговорил мужчина без доли иронии, которая так сильно раздражала Марию. — Сами же знаете, что далеко не в моих интересах поступать подобным образом, к тому же, я не могу вам врать.
— Хорошо. У меня была слишком долгая ночь и такой же долгий день, а я чертовски устала, гоняясь по всему лесу за той дрянью, — сделав последний глоток вина, девушка пошла к ведущей наверх лестнице.
Шум таверны начал стихать, с каждым разом всё больше и больше напоминая дно океана. Звуки превратились в неразборчивое, густое месиво, не имеющее совершенно никакого значения. Веселье стихло, и пьяные посетители начали понемногу расходиться кто куда. Проходя мимо, Михаэль совершенно точно знал, как именно весь этот сброд поведёт себя, узнай, что именно Мария — тот самый «кровавый убийца» и то «безжалостное чудовище», которое орудовало в Орлеане.… И им не понадобится много времени, чтобы окрестить её ведьмой сжигая на костре как и многих кто был до неё.
Снова и снова представляя себе их бесконечные крики, искаженные гневом лица и обезумевшие глаза, демон в очередной раз вспомнил о том, почему так сильно ненавидит людей. Видя, как продаётся любовь, дружба, честь и гордость, он испытывал к ним омерзение и именно из-за этого, они уже давно стали для него воистину грязными созданиями. Но одно всё же грело ему сердце, и это то, что в этом мире всё ещё продолжают существовать люди, которых он не смеет приравнивать к подобному типу. И одной из них для Михаэля стала та, которую тому приходится принимать сейчас в качестве своего контрактора. Вот только почему? Этого он и сам не мог понять, сколько бы раз себя не спрашивал. Почему считает Марию совсем другой, когда она практически такое же чудовище, как и он сам? Почему, даже будучи такой, эта девчонка для него нечто иное? Какой бы сумасшедшей или проблемной, сложной и неукротимой она не была бы, а он всё равно её не ненавидит?
Зайдя в комнату, демон застал свою хозяйку сидящей на подоконнике. Сняв с себя плащ, он не стал отходить от двери, не желая нарушать то спокойствие, которого так отчаянно желала девушка. Опершись плечом о дверной косяк, он с удовольствием наблюдал за тем, как она сидит, облокотившись на оконную раму. На то, как ветер играет с её темно-русыми волосами, пока та смотрит вдаль. Чтобы было удобней охотиться, Мария всегда одевалась, как парень. Тёмные штаны, заправленные в мужские сапоги, которые ему специально пришлось зауживать по её тонкой ноге с помощью шнуровки. Свободная, препоясанная рубашка и высокие кожаные наручи, благодаря которым широкие рукава не могли помешать. Полностью лишенная какой-либо женственности, Мария всё же была довольно приятной наружности. Назвать её красавицей он не мог, но при этом и не мог не отметить то, какой милой она порой становилась. Бывали моменты, когда эти выразительные серо-желтые глаза, аккуратный нос и хорошо очерченные губы, создавали воистину удивительную картину — одаряя эту девчонку вполне обаятельной внешностью.
Михаэль продолжал смотреть на неё, думая, что она совершенно не похожа ни на одну из тех женщин, с которыми ему когда-либо приходилось иметь дело. Спустя столько времени, Мария оставалась той единственной, кто, находясь столько времени подле него, напрочь отказывалась поддаваться его обаянию, оставаясь с ним всё такой же холодной, как и в ночь заключения их контракта. Он видел огонь в её глазах только тогда, когда дело доходило до охоты, и знал, что его контрактору по-настоящему нравится убивать нежить…
Увлечённая своими мыслями, она не сразу заметила, что за ней наблюдают. Михаэль стоял на пороге, подпирая широким плечом стену, с плащом в руках и в бесформенном одеянии священника. Высокий и красивый, этот мужчина всегда излучал огромную силу и уверенность. Чёрные, непослушные волосы, хорошо очерченные скулы и выразительные черты лица, были тонкими и аккуратными, словно у статуи. Но как же пугающе мог выглядеть её фамильяр, стоило ему только пожелать. Выражение этих карих глаз могло в одно мгновение превратить его в настоящего зверя, стирая с красивого лица всю любезность.
Мария любила наблюдать за тем, как эмоции играют на лице Михаэля, постоянно меняясь и чередуясь. Вздёрнутая бровь. Самоуверенная улыбка. Насмешка в глазах.… Для неё это было не просто выражение чувств, а самые настоящие музыкальные ноты, сливающиеся в одну, полную мелодию. Всё во внешности Михаэля безумно привлекало. И прямой ровный нос, со слегка, вздёрнутым кончиком, словно у любопытного ребёнка. И красиво очёрченный рот, с небольшими пухлыми губами, которые придавали его надменной улыбке ещё больше очарования и самоуверенности. Ей очень нравилось то, как ясно его глаза отражали испытываемые чувства, но в такие моменты было трудно поверить в то, что перед ней на самом деле не человек, а демон.