— Да, я это изучала, — кивнула Сарин. — Их кожа стала темной, покрылась черными пятнами, волосы начали выпадать…
— Ты читала о них в книгах, — ответил Киин. — Но тебя не было здесь, когда происходил реод. Ты не можешь представить себе ужас, когда на твоих глазах боги обращаются в жалкие развалины. Их падение погубило арелонское правительство, ввергло страну в хаос. — Он помолчал, потом продолжил: — Мятеж подняли слуги. В тот самый день, когда с их хозяевами случилось несчастье, слуги обернулись против них. Некоторые — в основном арелонская знать — считают, что в Элантрисе слишком хорошо обращались с низшим сословием, что их избаловали поблажками, и поэтому они набросились на господ при первом признаке слабости. Я лично думаю, что все дело в слепом страхе при виде того, что Элантрис настигла страшная болезнь, страхе, смешанном с ужасом от падения с пьедестала тех, кому ты всю жизнь поклонялся.
Так или иначе, именно слуги нанесли наибольший ущерб. Сначала они буйствовали небольшими группами, потом это переросло в жесточайший бунт, в котором убивали всех элантрийцев, попадавшихся на глаза. Самые могущественные элантрийцы погибли первыми, но потом их участь настигла и остальных.
Но они не остановились на элантрийцах, они нападали на их семьи, друзей и даже обычных людей, которые работали в городе. Мы с Даорой могли только с ужасом наблюдать за погромом, благодаря судьбу, что в нашей семье нет элантрийцев. После той ночи мы так и не смогли пересилить себя и довериться слугам.
— Мы в них и не нуждаемся, — добавила Даора. — Ты не представляешь, как много можно сделать своими силами.
— Особенно когда для грязной работы под рукой есть дети, — с лукавой улыбкой вставила Кэйс.
— Скрести полы — все, на что мы годимся? — со смехом поддержал ее Люкел.
— Единственная причина, чтобы иметь детей, — подтвердил Киин. — Мы с вашей мамой решили завести Даорна только потому, что нам требовалась помощь с ночными горшками.
— Папа, пожалуйста, — простонала Кэйс. — Я же ем!
— Да поможет милостивый Доми тому, кто встанет между Кэйс и ее обедом, — усмехнулся Люкел.
— Принцессой Кэйс, — поправила его девочка.
— О, так моя малышка стала принцессой? — со смехом спросил Киин.
— Если Сарин — принцесса, тогда и я тоже. Ведь ты ее дядя, а значит — принц. Правильно, па?
— В принципе, да, — согласился Киин. — Хотя я думаю, что официально титул мне уже не принадлежит.
— Тебя наверняка разжаловали за разговоры о ночных горшках во время еды, — заявила Кэйс. — Принцы так себя за столом не ведут.
— Конечно, — ласково улыбнулся отец. — Как я не догадался.
— И если ты принц, — продолжила девочка, — то твоя дочь должна быть принцессой.
— К сожалению, это не совсем так, Кэйс, — поправил ее Люкел. — Наш отец не король, так что его дети не принцы, а бароны или графы.
— Правда? — разочарованно спросила Кэйс.
— Боюсь, что так, — ответил Киин. — Но поверь мне, любой, кто слышал, как ты капризничаешь перед сном, обязательно примет тебя за принцессу.
Девочка задумалась, но, не зная, как понимать слова отца, в конце концов вернулась к еде. Сарин перестала обращать внимание на спор после того, как Киин сказал, что титул ему уже не принадлежит. Фраза не выходила у нее из головы; от нее пахло политикой, а Сарин считала, что знает о всех важных событиях, случившихся в Теоде за последние пятьдесят лет. Она ничего не слышала о лишении Киина титула.
Но прежде чем она смогла как следует задуматься над несовпадениями, в окно влетел Эйш. В суматохе встречи с дядей и знакомства с его семьей принцесса совсем забыла, что посылала его проследить за джьерном Хратеном.
Сеон нерешительно повис у окна.
— Госпожа, я не помешаю?
— Нет, Эйш. Заходи и познакомься с моей семьей.
— У тебя есть сеон! — с восхищением воскликнул Даорн.
Его сестра, казалось, потеряла дар речи.
— Это Эйш. Он служит нашему дому уже больше двухсот лет, и он самый мудрый сеон из всех, кого я знаю.
— Госпожа, вы преувеличиваете, — скромно возразил Эйш, но принцесса заметила, что он засиял ярче.
— Сеон… — с благоговением протянула Кэйс.
Она напрочь забыла про еду.
— Они всегда оставались редкостью, — заметил Киин. — Особенно сейчас.
— Как он тебе достался? — спросила девочка.
— От моей матери. Когда я родилась, она передала Эйша мне.
Передать кому-то сеона — один из самых драгоценных даров, какие можно себе вообразить. Когда-нибудь Сарин придется передать Эйша в другие руки, выбрав ему подопечного, за которым он будет присматривать. Принцесса думала, что передаст его детям или внукам, но теперь их появление на свет казалось маловероятным.