– С коммунизмом покончено, – решительно ответил Ельцин. – Это был трагический эксперимент, в который, к сожалению, была втянута не маленькая страна с тремя миллионами жителей, а огромное государство. Сейчас мне близка социал-демократическая идея.
К «социал-демократической идее», как мы знаем, в итоге пришел и Горбачев.
Разговаривая с Гайдаром в апреле 2009 года, я поинтересовался его мнением − в какой мере разрушительную роль для Союза сыграло противостояние Ельцина и Горбачева, желание Ельцина отрешить Горбачева от власти.
− Да, у них были тяжелые личные отношения, − сказал Гайдар, − но я не думаю, что это было существенным фактором.
− Есть же такая версия, что Ельцину хотелось во что бы то ни стало отстранить от власти Горбачева и для этого он, дескать, развалил Советский Союз.
− Советский Союз он не развалил − он оформил его развал (имеется в виду – оформил вместе с другими республиканскими лидерами. – О.М.)
− Но все-таки в какой-то мере, как вы полагаете, вражда с Горбачевым подталкивала его в его действиях в эту сторону?
− Это, в общем-то, был достаточно объективный процесс. А Борис Николаевич был человеком с вполне государственным мышлением, и для него было гораздо важнее как-то решить вопрос с Советским Союзом, чем бороться с Горбачевым. Другое дело, что в общественном сознании все представало так, что за все происходившее в это время отвечают Горбачев и Ельцин.
Пусть меня простит Егор Тимурович, но я не думаю, что общественное сознание, общественное мнение тут сильно ошибалось. Ключевую роль в том, что тогда происходило, действительно играли два человека – Горбачев и Ельцин. От этого никуда не денешься. Такое нередко бывает в истории. А уж в истории России подавно.
18 декабря Горбачев дал интервью журналистам «Комсомолки». Как вспоминал потом сам бывший президент СССР, «разговор был, что называется, с размахом» (здесь, конечно, я изложу его коротко). Журналисты спросили его, не считает ли он, что в Беловежье был совершен государственный переворот. Горбачев:
– Я не скажу, что это государственный переворот... Союз трансформировался в Содружество... Тут ничего неестественного, сверхъестественного нет. Раз на смену одной системе приходит другая, то она имеет свои особенности, свои законы развития и существования. Тут все объяснимо. Но вот как переходить к этому? Откровенно скажу, я все время осаживаю моих коллег, чтобы они не выпрыгивали за пределы Конституции, за пределы правового подхода. Это очень важно. Ибо у людей появилось даже ощущение, что произошел своеобразный переворот, только без танков. И я Борису Николаевичу (17 декабря) порекомендовал: если вы настоящие демократы, если вы за реформы, если вы идете к правовому государству, то вы должны все делать, исходя из демократических ценностей и на основе демократических правил…
За пределы какой Конституции Горбачев призывает «не выпрыгивать» своих коллег – республиканских руководителей? За пределы Конституции СССР? Но такого государства уже нет…
По наблюдениям собеседников Горбачева, его позиция по отношению к тому, что произошло в Беловежье, в последние дни «стала лояльнее, мягче...»
Нет, это не совсем точно, возразил Горбачев. Просто всякий политик должен считаться с реальностью, поэтому он, Горбачев, будучи политиком должен УВАЖАТЬ «этот процесс»; но его позиция не изменилась: он по-прежнему – за конфедеративное государство; при этом он будет всеми силами помогать, чтобы в результате беловежского процесса «что-то родилось живое, а не выкидыш какой-то очередной».
Ощущает ли он себя в сложившейся обстановке оппозиционным политиком?
– Нет, – решительно сказал Горбачев. – Хотя в концепцию Содружества не верю. Но, раз на это пошли республики, я не могу, не считаю возможным в нынешней сложнейшей ситуации противостоять до такой степени, чтобы расколоть общество… Есть интересы, которым я подчиняюсь и как политик, и как человек. Если создание Содружества поможет согласию людей, надо смирить свою гордыню.
Последний вопрос «Комсомолки»: Горбачев уже говорил со многими политиками мира – как он их ориентировал? Ответ Горбачева:
– Однозначно: надо помочь реформам. Через Содружество, – так через Содружество. Лишь бы содействовать демократии и реформам...
В последний раз к «разрушителям» СССР Горбачев обратился 18 декабря, за несколько дней до их, «разрушителей», решающей встречи в Алма-Ате. Он уже не протестовал, не доказывал гибельность того пути, на который они встали, не призывал их одуматься, повернуть назад, прекрасно понимая, что назад пути уже нет. Горбачев смирился. Он лишь желал напомнить то, что, по его словам, было «для всех очевидно» (на самом деле − не для всех), − что переход к Содружеству Независимых Государств «будет происходить в обстановке глубочайшего экономического, политического и межнационального кризиса, значительного снижения жизненного уровня». Его целью было «очертить минимум положений, без которых Содружество в современных условиях… не сможет стать жизнеспособным».