− Видеть первый раз человека в жизни и высказать то, чего он не имел права мне высказать, − возмущался Чикирев.
Главное же возмущение выступающего – опять насчет «перетряски кадров»: за очень короткое время, за какой-то год Ельцин сменил в Москве двадцать три первых секретаря райкома из тридцати трех.
− Я не думаю, чтобы товарищ Ельцин был такой проницательный человек, что он за полгода мог узнать секретарей и наворочать столько, − сказал гендиректор.
«Кадровая чехарда», «наворочанная» Ельциным в Москве, − это, как мы знаем, было тогда одним из главных обвинений в его адрес.
И − совсем уж убийственное обвинение: из-за Ельцина один секретарей райкома покончил с собой:
− Секретарь районного комитета партии, который у нас на глазах вырос, сверхчестный и добросовестный человек, выбросился из окна после незаслуженного разноса за плохое снабжение района продуктами… На бюро горкома разобрали, «строгача» дали, а после этого товарищ с восьмого этажа и прыгнул… Чем это лучше 1937 года?.. Пусть товарищ Ельцин носит эту смерть у себя на сердце. (Аплодисменты).
Позже выяснится, что человек покончил с собой, давно покинув райком, работая совсем на другом месте, и никакого отношения к полученному «строгачу» это самоубийство не имеет. Но это − позже. А сейчас вот аплодисменты − в поддержку обличительной речи, бичующей злодея Ельцина.
Следующее выступление уже и бывшего непосредственного подчиненного Ельцину партработника − первого секретаря одного из московских райкомов Лукина. Тоже о «кадровой чехарде», проводившейся Ельциным в столице:
− Попытка форсирования перестройки привела в Москве буквально к ломке партийной организации… Ваше бездушное отношение к людям проявилось в бесконечной замене кадров… Главное в вашем стиле − это стремление понравиться массе. Метод же избираете один − вбить клин между партийными комитетами и рабочим классом, интеллигенцией. Так вы делали в Москве, так вы и сегодня пытались сделать, вбивая фактически клин между делегатами конференции, залом и президиумом. Это, товарищ Ельцин, вам не удастся. Не пройдет!
(Под «клином» выступающий, видимо, имел в виду «силовой» прорыв Ельцина на трибуну: а как ему еще было туда прорваться?)
В заключение оратор выразил убеждение, что говорить о политической реабилитации Ельцина рано: он еще, видимо, не сделал никаких выводов.
Была также зачитана поступившая в президиум записка первого секретаря Свердловского обкома партии Бабыкина, который от имени областной парторганизации сообщал, что коммунисты области полностью поддерживают решение октябрьского пленума ЦК по Ельцину, а товарища Волкова «никто не уполномочивал выступать от имени делегатов; его выступление получило полное осуждение» (хотя, замечу, товарищ Волков и не говорил, что он выступает от чьего-то имени, кроме как от своего собственного).
При закрытии партконференции с пространной речью снова выступил Горбачев. В ней тоже много места занял Ельцин. Но все же генсек выступил «не так базарно и разнузданно» (оценка самого Ельцина). Солидно выступил, как и подобает генеральному секретарю. Просто говорил: «с этим не могу согласиться» и приводил доводы, на его взгляд убедительные.
Горбачев посчитал нужным вернуться и к «истории вопроса» − так сказать к «персональному делу» Ельцина.
− Когда мы рекомендовали товарища Ельцина первым секретарем Московского горкома партии, − сказал Горбачев, − исходили из того, что работа в столичной парторганизации нуждается в серьезном улучшении и сама обстановка в Москве требует оздоровления. Нужен был человек опытный, энергичный, обладающий критическим подходом. Эти качества мы наблюдали у товарища Ельцина… На первых порах товарищ Ельцин активно включился в работу, многое делал, чтобы ее оживить, развернул борьбу с накопившимися в Москве негативными явлениями. Мы поддерживали его в этих усилиях… Но на каком-то этапе почувствовали, что происходит что-то неладное… Товарищ Ельцин, вместо того, чтобы опираться на партийную организацию, на людей, на коллективы, начал сбиваться на окрик, командные методы. За этим последовала бесконечная смена кадров (ну вот опять − про эту самую «кадровую чехарду». − О.М.) Мы вначале полагали, что это, наверное, оправданно, что были подобраны не те товарищи… Но когда он пошел менять кадры по второму и третьему кругу (вот, уже и по третьему! – О.М.), это стало нас беспокоить. Товарищу Ельцину я сделал замечание на Политбюро… В чем, я думаю, драма товарища Ельцина как политического работника? На этапе, когда надо было решать практические дела, у него не хватило сил, и он сбился на громкие фразы.