К теме угрозы диктатуры выступавшие возвращались не раз в последующие дни работы съезда. Анатолий Собчак заявил в своем выступлении, что в стране вообще разворачивается кампания по дискредитации демократического варианта развития общества. По его словам, опасность диктатуры действительно реальна, диктатор может иметь любую фамилию, но настоящее его имя − номенклатура.
Подробно говорили об отставке Шеварднадзе и в кулуарах съезда. Причины ее назывались разные, но главная, как считали многие, − двуличие президента по отношению к министру иностранных дел. Например, уже несколько месяцев идут разговоры, что на министерском посту его вот-вот заменит Примаков. На эту мысль, в частности, наталкивает то обстоятельство, что этот деятель был послан с миссией на Ближний Восток даже без уведомления действующего министра иностранных дел. Горбачев не счел нужным разъяснить этот в каком-то смысле оскорбительно-пренебрежительный акт. Не защитил он министра и от наглых атак Алкснисов-Петрушенок.
Сам Горбачев заявил, что решение Шеварднадзе стало для него неожиданностью. Он упрекнул своего соратника: дескать, тот своим поступком поставил под сомнение весь курс на перестройку, а между тем ему готовился второй пост в исполнительной власти − пост вице-президента.
Если это действительно так, если бы вице-президентом действительно стал Шеварднадзе, а не Янаев, у гэкачепистов в августе 1991-го могли бы возникнуть проблемы… Кого бы они назначили и.о. президента? По Конституции в той придуманной ими ситуации Горбачева мог заменить только «вице». Больным пришлось бы объявлять и второе лицо в государстве. Не слишком ли много больных? Да нет, пожалуй, вообще пришлось бы изменять сценарий, отказываться от версии горбачевского заболевания. А это уже был бы ничем не прикрытый военный переворот…
Реагируя на неожиданное выступление Шеварднадзе, Горбачев также уверил Съезд, что не располагает информацией о каком-то заговоре, о грядущем установлении какой-то диктатуры. Президент отверг такую возможность.
Впрочем, не всех его слова убедили. Кое-кто подумал, что к заговору может быть причастен и сам Горбачев, пусть даже не как главное действующее лицо. «Российская газета» писала в те дни:
«В нынешнем лидере страны диктатора мало кто предполагает. Но наша история полна примерами быстрой смены лидера. Может прийти другой, и он выполнит какую-нибудь «историческую миссию». Гарантий от этого практически нет».
Что на самом деле стояло за демаршем Шеварднадзе? Сам он позднее уверял, что предупреждал именно о подготовке путча. Так, в интервью телеканалу «Киев» 10 октября 2008 года (возможно, были и другие, более ранние, его выступления аналогичного содержания), объясняя, почему он, министр иностранных дел, знал то, чего не знал даже президент, Шеварднадзе сказал:
– Понимаете, у меня было много очень осведомленных сотрудников и знакомых (по-видимому, имелись в виду сотрудники МИДа, одновременно находившиеся на службе в лубянском ведомстве. – О.М.) Ведь как, допустим, готовили людей в КГБ? Приметив грамотных, умных ребят в средней школе, с ними начиная с восьмого-десятого класса уже работали: они взрослели, оканчивали Дипломатическую академию и становились агентами. Эти интеллектуалы буквально всё знали, поэтому у меня было больше информации, чем у Горбачева. Горбачев, допускаю, о путче не ведал, но я-то был в курсе и, когда подал в отставку, сделал известное предупреждение.
Если быть точным, он сначала заявил об угрозе установления диктатуры и лишь потом – об отставке. Но это, разумеется, несущественно.
Непонятно все же, почему Шеварднадзе, располагая такой важнейшей информацией, не прибег к самым эффективным способам противодействия – не передал эту информацию лично Горбачеву, с упоминанием конкретики (фамилий, намечаемых сроков переворота и т.д.), а выступил публично и довольно неопределенно.