Однако попробуйте сами хохотать четыре минуты, «чтобы спасти положение». Ничего не выйдет. Безудержный хохот Клинтона был совершенно естественным. Ельцин, увидев, как хохочет его напарник, тоже начал улыбаться (что бывало на его пресс-конференциях далеко не всегда). Почему же смеялся американский президент?
Ельцин потряс его тем, что никого не боялся…
Он не боялся выйти за рамки, нарушить приличия, он не боялся ничего. Степень внутренней свободы российского президента оказалась для Клинтона просто заразительной.
На следующий день, возвращаясь из Нью-Йорка, самолет российского президента приземлился в ирландском аэропорту «Шеннон». Там была запланирована сорокаминутная встреча с ирландским премьер-министром. Ельцин не вышел из самолета. Вместо него, примерно через час, вышел смущенный вице-премьер Олег Сосковец.
Наша пресса после этого эпизода была полна злобных карикатур и фельетонов. Широко обсуждалась версия, что «Ельцин напился», и во многих статьях и книгах того времени этот апокриф остался в том самом неизменном виде — как «непотребное» поведение Ельцина в аэропорту «Шеннон».
На самом деле события разворачивались таким образом.
В самолете президент и его супруга обсудили с министром иностранных дел Андреем Козыревым итоги визита и отправились спать. Лег спать и телохранитель Ельцина Александр Коржаков.
…Пробуждение было страшным.
Наина Иосифовна вызвала его и почти исчезнувшим от волнения голосом сказала, что Борис Николаевич пошел в туалет, упал, потерял сознание и лежит в салоне, на полу. «Он лежал на полу неподвижно, с бледным, изменившимся лицом».
Начальник охраны быстро взял шефа под мышки и вместе с Наиной Иосифовной положил Б. Н. на кровать. Позвали врачей. Ставили капельницы, делали уколы. Это случилось за три часа до приземления в Шенноне.
Что же это было? Либо сильный сердечный приступ, либо микроинсульт.
Через полтора часа после посадки в Шенноне (все это время Олег Сосковец вел переговоры) самолет взял курс на Москву. Врачи помогли Ельцину, ему стало лучше. Он позвал в свой салон помощников, чтобы посоветоваться, как объяснить инцидент, что сказать встречающим его журналистам. Было придумано, на мой взгляд, странное оправдание — мол, проспал, вовремя не разбудили…
Да, Борис Николаевич не любил показывать свою слабость.
Выглядел во время этого объяснения в аэропорту Ельцин, прямо скажем, ненатурально. Отсюда потянулись слухи, опровержения, домыслы, мол, был пьян, не вязал лыка, шатался и т. д. Сложился стереотип, который для современников Ельцина, знающих его по газетным статьям, уже не выветришь, не исправишь никакой правдой.
А ведь правда была и человечна, и печальна — там, в Шенноне, вернее, в самолете, Борис Николаевич потерял сознание, лежал с тяжелейшим приступом, под капельницей.
Однако здоровье президента еще долго будет темой прежде всего политической. Поэтому вопрос о том, что же случилось в Шенноне, будет закрытым для журналистов.
Тем не менее эти проблемы становились всё явственнее. Среди помощников Ельцина постоянно обсуждалась тема здоровья президента, его вредных привычек, психологического состояния. Катализатором ситуации стал эпизод в Берлине.
Это случилось 31 августа того же 1994 года. Ельцин вместе с канцлером Германии Гельмутом Колем присутствовал на торжественном параде, посвященном выводу советских войск из Германии. Начало визита не предвещало ничего плохого.
В самолете, который летел в Берлин, Ельцин, как всегда, читал записки и справки своих помощников. Готовился к визиту. График был очень плотный — огромное количество протокольных мероприятий. И лишь 30 августа, как написано в его рабочем графике, был «свободный вечер».
Этот свободный вечер он провел с министром обороны Павлом Грачевым, который сопровождал его в поездке. «Разговор по душам» затянулся надолго. И Ельцин накануне самого ответственного, самого важного дня не смог заснуть. Без сна он приходил в состояние тяжелое, как любой другой человек. Наступило утро. В Берлине стояла страшная жара, и чтобы расслабиться и успокоиться, Ельцин выпил пива (чего делать, конечно, было в такой ситуации нельзя).
Начались запланированные встречи. Но в них сразу проявился незапланированный элемент.