Закончив тираду, я почувствовал, как меня снова наполняет уверенность. И действительно – насколько я помню, Эллой тогда не пытался ни сбежать, ни вообще предпринять чего-нибудь этакое. И что мне прикажете делать? Грудью от стрелы его закрыть, так что ли? Нет уж - на это я пойти не могу - мне моя грудь милее, знаете ли.
При моих словах белобрысый сжался, словно маленький намокший птенец, и в ответ что-то тихо прошептал.
- Что-что? – с насмешкой спросил его я, подозревая, что он снова отпустит в мой адрес нечто совсем нелестное.
- Я… закляк, - повторил он чуть тише.
- Закляк? – произнес я, теряясь в значенье слова.
- Ну это… Словно окостенеть. Словно замерзнуть, и не мочь ступить ни шагу, - принялся быстро объяснять Эллой. – Нет, ты не подумай – я вовсе не трус! – При этих словах взгляд паренька полыхнул огнем. Ого! – Я умею постоять и за себя, и за других. Я очень хороший товарищ, и на меня всегда можно положиться. Только когда мне очень страшно, я…
Так вот оно что!
- Ладно, ладно – можешь не объяснять, - сказал я и снисходительно махнул рукой. Да – когда никто на меня не давит, могу позволить себе быть добрым и снисходительным. А вот упреки я терпеть не могу. – Цепенеешь от страха? Что ж, бывает, бывает, - миролюбиво заметил я.
- Оттого-то в лесу и мои проблемы, – с неохотой добавил он.
- Ладно, ладно. – Я снова махнул рукой, давая понять, что продолжать не нужно. Цепенеешь и немеешь перед опасностью? Так и скажи, что ты самый обыкновенный трус. Но так сказать тебе гордость твоя не позволит. Ладно – не можешь и не надо: каждый имеет право на свои маленькие тайны и слабости.
- Хорошо, что мы все выяснили – теперь я буду знать, от чего мне тебя защищать, – подвел я итог нашему неожиданному разговору. – Что ж, вставай – нам пора идти.
Топая за своим молчаливым провожатым, я поймал себя на мысли, что наша беседа прошла не зря, ведь теперь я знаю, что скрывается у того в душе. Наш Эллой – самый обычный трус. И это – нормально. По крайней мере уж кто-то, но только не он будет упрекать меня в излишней осторожности.
***
Лес перед нами расступился, и нашему взору предстал довольно широкий луг, в центре которого виднелись привычные глазу угловатые очертания.
Деревня?
Я присмотрелся. Странно – не было заметно ни струйки печного дыма. А еще я не слышал ни звука – ни гомона людей, не рева ручной скотины.
Странно. Очень странно.
Видимо Эллой уловил перемену в моем состоянии, а потому тут же постарался меня успокоить.
- Не пугайся, Эльдар – это деревня Крест, - выдал он мне со знанием дела.
Крест? Крест, Крест, Крест. Погоди-погоди – где же я слышал это название?
- Я что-то слышал про эту деревню. Что-то такое… не очень хорошее.
- Что она давно стоит без людей? – услужливо подсказал парень.
- Точно! – Я щелкнул пальцами. – Именно так. Что она давно обезлюдела.
- Так и есть, – кивнул головой Эллой. – Так и есть – там уже давно никого не видно.
Я взглянул на сиротливые пустые домишки. Целая деревня без единого человека – вот невидаль так невидаль
- Эл. А что у вас говорят об этой деревне? Почему она опустела?
- Почему? Хм. Говорили, что она опустела после того, как ее жители прогневали богов, - ответил он весьма неуверенно.
- О как, – хмыкнул я. - А еще?
- Еще я слышал историю, что всех жителей этой деревни, всех, до одного, сожрали лесные хищники.
Вот даже как? Выглядит опасненько.
- Но это неправда, - тут же добавил он. – Никакие хищники на деревню не нападали.
- С чего ты решил? – тут же спросил его я.
- Там нет никаких остатков. Нет ни одного.
- Откуда знаешь? – тут же вскинулся я.
- Я проходил через нее пару раз, и из любопытства заглядывал в хаты, – спокойно ответил он.
- И что там? – спросил я с изрядной долей любопытства.
- Ничего. – Эллой пожал плечами. – Просто пустые хаты. Запущенные, полуразвалившиеся и совершенно пустые.
Я взглянул паренька с некоторым недоверием – трус Эллой сам ходил через эту деревню и не боялся заглядывать в хаты? Интересно. Очень интересно.
Чем ближе мы подходили к замеченному поселению, тем я больше убеждался, что люди тут давно уже не живут: частокол, окружающий деревню, местами зиял широкими щелями, а подступы к нему заросли молодыми деревьями. Петли на воротах изрядно проржавели, а когда мы вошли вовнутрь, я не учуял ни одного запаха, могущего свидетельствовать хоть о каком-то человеческом присутствии. Приглядевшись внимательнее, я разглядел и бессовестно запущенные сады, и заросшие бурьяном огороды. Не укрылись от моего взора и сорванные ставни и развеянные от времени крыши. Пустота. Пустота и запустение царили вокруг.