Лир кивнул потрясённому Хукулину, словно благодаря его за освобождение. Потом струйка крови появилась в уголке его губ, и глаза потускнели. Мгновение спустя его тело просто развалилось на три кровавых куска, рухнувших на землю у ног Хукулина.
Эйнгил ощутила, что душу Хукулина заполнил неподдельный ужас. Старый Страж ожидал найти в этом бою свою собственную смерть. Он желал её. Он жаждал этого, и Эйнгил увидела бессильный гнев, вспыхнувший в его разуме, словно он чувствовал себя обманутым этим самопожертвованием Лира. Он не хотел ничего иного, кроме как искупить свою собственную вину, отдав жизнь за Ансгар.
Встав перед выбором между жизнью и смертью, он выбрал смерть, но у него отобрали этот выбор. Желание Лира умереть было куда сильнее, чем его собственное. Он даже не считал себя достойным гибели в пылу сражения. Смерти было достаточно, даже такой бесславной смерти как простая, бессмысленная сдача.
С другой стороны, Хукулин должен был попытаться умереть. Его ужас быстро превратился в гнев, и он развернулся на пятках, чтобы предстать перед рядами Стражей Тейрту. Он бессвязно закричал на них, размахивая в ярости своими клинками и разбрызгивая капли крови Лира, пятнавшие землю. Затем он снова начал наступать, поначалу медленно, но неуклонно ускоряясь, желая лишь с головой бросится в омут битвы, и погибнуть в безнадёжном бою. Однако, следуя его примеру, другие Стражи Ансгара бросились в атаку позади него, пронзительно крича, воя и размахивая обоими знамёнами Ансгара и Ривалина.
Эйнгил смотрела не двигаясь. Это была не её битва, но она могла бы оказаться полезной. Она выжидала, в то время как начавшаяся атака обошла стороной сражающихся в поединке Силти и Йзульт, а затем расступилась вокруг нелепой фигурки Элы, промчавшись мимо неё словно стихийное наводнение вокруг скалы. Она на мгновение поймала трагический, сапфирный взгляд ребёнка, а затем подала сигнал другим Паукам Варпа. Спустя мгновение, они один за другим быстро исчезли из реальности.
ОПУСТИВ ВЗГЛЯД на свои руки, Найс понял, что он всё ещё привязан к посохам из умбалы, на всю длину вонзившимся в крышу, тонкими лентами призрачной паутины, которые, казалось, выходили прямо из его плоти. Его тело было покрыто множеством сверкающих чешуек, словно внешним слоем змеиной кожи, но крошечные, прозрачные чешуйки каким-то образом сложились в длинные, тонкие цепочки. Вскинув вверх руки, Найс поднял себя в воздух, используя прочные эластичные паутинки, перекрещивающиеся вокруг него. Он остановился в середине тщательно сделанной и запутанной паутины, которая окутывала и заплетала всё пространство над ареной храма.
Спустя несколько мгновений он обнаружил себя висящим в самом сердце сверкающей призрачной паутины, которая простиралась от начертанной на земле паутины до паутины из ярко светившихся трещинок на куполе потолка. Это выглядело так, словно внутреннее пространство храма было превращено в логово гигантского паука.
Впервые с того времени, как он мог вспомнить, его охватило чувство спокойствия. Он внезапно почувствовал себя дома, словно был в контакте со всем Каэлором. Его негодование из-за того, что кузен и сестра оставили его одного в тылу, постепенно рассеялось, и он наклонился из своего сплетения вниз.
Казалось, нити его гигантской, сверхъестественной паутины вибрировали и дрожали, когда он лежал на них. Мельчайшие колебания пульсировали вдоль них и вибрировали рядом с его кожей, где блестящая пряжа касалась его испещрённого кристаллами тела. В то же самое время вокруг него вился многоголосый шёпот, словно каждая нить говорила с ним.
Успокоив свой разум, Найс услышал мириады душ, которые скользили внутри блестящих паутинок, и он понял, что сеть проникла внутрь самого бесконечного цикла, как точные укусы паука в вены огромного тела. Паутина пульсировала энергией, словно сеть капилляров, пронизывающая материальную сферу.
В тот же момент перед его глазами вспыхнуло видение разбитых и уничтоженных паутин внутри Святыни Флюир-герна, в очередной раз наполняя его разум гневом. В призрачных отражениях недавнего прошлого он увидел Айдена Тейрту, разрушающего древние и тонкие структуры своим странным мечом, обращая ярость на паучков варпа и давая выход гневу на саму душу Каэлора. Он почувствовал неистовое противодействие, распространяющееся по артериям искусственного мира и пульсирующее в его разуме. Как если бы сам Каэлор хотел остановить этого эльдара. Словно бы Флюир-герн искал посредника, который исполнит его волю.