Случайное стечение обстоятельств были древними и запрещёнными словами на Каэлоре. Эльдары уже переросли его века тому назад.
Так как расстояние было трудно оценить, Эйнгил много лет назад поняла, что она не может быть уверенной в том, что сам Каэлор медленно приближается к далекому вихрю или маленький разлом в пространстве-времени перед ним постепенно превращается в адскую бурю, которая бушует вне досягаемости. Было ли так, что это не Каэлор постоянно приближался к удалённому ужасу, а скорее наоборот, ужас сам постепенно создавался на его пороге и всякий раз следовал за кораблём-миром в его попытках сбежать?
В любом случае каждый вариант содержал ужасные последствия, Эйнгил казалось ясным, что уже пришло время вмешаться. Экзархи больше не могли оставаться в стороне, прячась за своими устаревшими клятвами, и ничего не делать. Они уже проглядели возвышение великих домов во внешних пределах. Они видели, что на окраинах Каэлора воцарились бедность и озлобленность, так как сияние Гоури всё больше и больше сосредотачивалось в одном только в Сентриуме, оставляя внешние пределы ни с чем. Они наблюдали, как героические воины Тейрту и Ансгара поднялись против несправедливости феодальной наследственной системы и принесли сражение в вечный мир, который был запланирован Ривалином, неизбежно сохраняя некий баланс в душе Каэлора.
Искусственный мир изменился, и Эйнгил могла видеть, что нынешняя ситуация напоминала разорённое войной время и неустойчивое состояние, которое было в конце Войн кораблей. Точно также как душа эльдара, дух Каэлора испытывал циклические движения, вне зависимости от того, что пытался сделать Олипсин, чтобы предотвратить это. Он не мог существовать в состоянии вечного мира; оно было таким же сильным отклонением от нормы, как и вечная война. Постоянно могли продолжаться лишь сменяющиеся циклы.
Так как это происходило на протяжении всех прошедших эпох, Каэлор снова балансировал на лезвии ножа, колеблясь на краю своего собственного уничтожения. Экзархи больше не могли притворяться, что они не имеют никакого влияния на пути, которые выберет искусственный мир, чтобы двигаться в будущее. Однако также как ранее души каэлорцев были столь пропитаны кровью, что им было трудно снова вернуться к миру, так сейчас они стали привычными к радостям мира, что им было бы трудно вновь броситься в объятья войны. Правление Нэвир настроило Каэлор против ценностей экзархов, и их последняя надежда была на военные дома из внешних пределов.
На Каэлор должна возвратиться война. Эльдары снова должны узнать, что значит истекать кровью.
Наконец разум Эйнгил отыскал местоположение последнего экзарха, Вэндри из Пикирующих Ястребов, и она направила свой призыв с просьбой встретиться в Храме Пауков Варпа для второго Собрания Экзархов.
ТАКУЮ СЦЕНУ в Сентриуме не видели со времён последних дней Династических войн, когда Айден Тейрту во главе своей армии прошёл вдоль Притока Багаррота и далее к вратам Дворца Ясновидца, чтобы потребовать своих почестей. С тех пор военное могущество Тейрту скорее декларировалось, чем подтверждалось на деле, поскольку Нэвир и другие эльдары Сентриума считали присутствие военных слишком оскорбительным и вызывающим отвращение. Кроме минимально необходимых сил для обеспечения безопасности, которых было достаточно, чтобы заглушить свою прогрессирующую паранойю, Айден пытался позволить жизни в Сентриуме продолжаться обычным чередом, даже если это означало отправку большей части его прославленной армии назад в области Тейрту.
Каэлор снова изменился, и Айден более не мог позволить себе роскошь потакать изнеженным правилам приличия Нэвир. Площадь Ваула была заполнена Стражами количеством в пять сотен или более. Повсюду сияли их изумрудные плащи и покрытая золотом броня, и над их головами гордо реяли знамёна. Боевые порядки усеивали Соколы, орудийные платформы, Гадюки и джетбайки. Имелось три танка Огненная призма и целая эскадрилья Волновых Змей. С одной стороны были построены печально известные Стражи душ Тейрту: подразделения Призрачных стражей, которые Айден создал в течение Династических войн, используя камни душ его самых лучших воинов, погибших в бою, чтобы снова вызвать их к жизни. Неорганические, искусственные конструкции в равной мере были великолепны и ужасны, когда они стояли с суровым, механическим спокойствием, ожидая приказов. На поле битвы они олицетворяли верную и неустрашимую решимость смерти.