Иллюзия полубога чувствовала всё подступающее бессилие. Как бы он не пытался добраться до ловкой букашки — всё было бесполезно, с ним словно игрались, идеально предугадывая каждое его действие, умудряясь с каждой его ошибкой оставлять на иллюзорном теле всё больше и больше неиллюзорных ран. Обработанное особым образом оружие могло нанести вред и тому, что даже материальным в полном понимании этого слова не было. Благодать постепенно покидала сотканное из неё тело, всё сильнее грозясь его развеять.
В каком-то смысле это заставляло Морготта даже уважать мерзкую Погасшую душу. И с каждой его ошибкой — уважать всё сильнее.
Но самым удивительным полубог находил не это.
А то, что Погасший, кажется, совсем не желал ему зла. Он не испытывал страха, сохранял ледяное спокойствие и даже позволял себе улыбнуться, словно устроив с ним обычную дружескую дуэль. Да, пусть его тело всё больше истекало фальшивой кровью, приближая скорый конец, было очевидно, что безумный Погасший знал его секрет. Тот, кто столь хорошо знал его стиль боя, не мог не знать.
Упомянув следующий поединок в самом начале, он фактически прямо это сказал!
В какой-то момент окровавленный полубог понял, что ему придётся показать всё, на что было способно его сотканное из благодати тело. Скорее всего иллюзия рассеется после этого, но…
Даже если он и не победит, то должен показать мерзкому Погасшему, на что способна проекция того, кто носит титул полубога. Частичку настоящего могущества.
Константин и Морготт вновь встали друг напротив друга, взяв передышку. Мужчина, только увидев, что полубог захотел остановиться, тут же прекратил атаковать его.
Пусть он и был безумен, Погасший не был лишён благородства и это вызывало у иллюзии полубога сложные эмоции.
Через эту битву Морготт чувствовал от Погасшего дружелюбие, которое не испытывал, кажется, от представителей собственного золотого рода.
В конце концов, он был обычным проклятым уродом, чьи драконьи атрибуты вызывали ненависть у всего Междуземья, несмотря на всю его верность Золотому Порядку.
— Что ж, — медленно произнёс полубог, проецируя свои атаки с задержкой и на свою речь. Костя едва сдержал усталый вздох. — Я впечатлён твоим мастерством. Должно быть, в твоих жилах и правда течёт кровь воина, Погасшая душа.
— Константин, — перекинул в другую руку меч мужчина, разминая кисть.
Иллюзия полубога кивнула, пообещав запомнить это имя, даже если мерзкий Погасший сейчас падёт.
— Константин из Погасших! — воскликнул Морготт, сформировав в руке гигантский золотистый молот. — Я запомню тебя.
Нефели едва сдержала дрожь. Сила золотого молота была столь ощутимой, что воздух вокруг него задрожал. Силы этого молота было достаточно, чтобы раскрошить не только тело Погасшего, но и покалечить его душу.
Даже она, гордая воительница, задумалась бы над тем, чтобы отступить. Так учил её приёмный отец и разумом она понимала, что так правильно. Но сердце воина требовало другого.
И Константин показал то, на что сама Нефели не была способна.
На лице мужчины не дрогнул ни единый мускул. Он вообще не показал никакого страха, с ледяным спокойствием смотря на Ужасное Знамение.
Своим взглядом он словно приглашал Морготта напасть.
И полубог не мог отказать мерзкой Погасшей душе, замахнувшись молотом.
В следующий момент земля дрогнула. Ударила вспышка света столь сильная, что воительница зажмурилась, не в силах увидеть финал битвы. На миг её оглушило.
Когда же она открыла глаза и смогла увидеть результат дуэли, то едва не выронила из рук секиру.
Абсолютно невредимый Погасший стоял за спиной гиганта, пронзив его кровавым мечом. Из раны текла кровь, рассыпаясь на бесчисленные частицы благодати.
Благодать, поднимаясь в водовороте рун, тонкой нитью отправилась в тело законного победителя.
Иллюзия полубога начала рассыпаться, осознавая своё сокрушительное поражение. Позорное поражение какой-то мерзкой Погасшей душе, от которой…
Морготт по какой-то причине не чувствовал горечи.
— Я запомню тебя… Не жди пощады от прислужников Ужасного Знамения…
Константин довольно хмыкнул.
— Иначе это было бы совсем скучно. До встречи.
Иллюзия полубога окончательно рассыпалась на бесчисленные частицы. На лице Знамения застыло удивление.
Довольный, буквально счастливый после настоящего сражения мужчина спрятал в одно ему понятное место казуальную найденную на просторах Замогилья железяку на кровоток, удивлённо осмотревшись. Вместе же с ним осмотрелась и пришедшая в себя Нефели.