Глупость. Лишь дурак не учится на своих ошибках. Сколько Селлена уже повторила одну и ту же ошибку? Много раз. И столько же раз поплатилась за это, пусть пока и выходила из воды относительно сухой.
К несчастью, осознание собственной глупости мало на что влияло.
В конце концов, она, несмотря на заметно более скромное происхождение, была не менее жадной. Мешающаяся под ногами знатных особ мошка, слишком много возомнившая о себе.
Константин, даже видя веселье в глазах вайфу, всё равно невозмутимо ответил:
— Мне показалось, что ты была бы не против вместе провести время.
— Ах, в таком случае было бы правильнее взять с собой не иллюзию, а настоящее тело, глупый ученик, — проурчала довольно чародейка.
Кажется, фрукт про неё всё-таки совсем не забыл.
Это не могло не согревать холодный исток-камень, таящий в себе её сущность.
— И всё же, — как ни в чём не бывало продолжила Селлена, — это место и впрямь кажется довольно жутким, ты так не думаешь?
В принципе, Костя в той или иной степени мог сказать так про всё Междуземье, лишённое вайфу, но спорить с чародейкой он точно не собирался:
Собор Манус Метир создавал не менее жуткое ощущение, чем святилище в лесу бездны. Холодный, мрачный, кажущийся давно заброшенным собор одиноко стоял посреди одной из бесчисленных возвышенностей Царства Теней.
Тот, кто возвёл это здание, явно не слишком беспокоился о его расположении, имея на уме нечто иное.
Селлена должна была признать, что из собора можно было бы прекрасно наблюдать за звёздами.
К несчастью, вуаль Богини во многом препятствовала этому.
Константин направился внутрь собора, взглядом подмечая небольшое кладбище, расположившееся чуть вдали.
Честно говоря, даже он должен был признать, что поместье внутри леса бездны казалось ему симпатичнее одинокого, сравнительно небольшого собора на одной из возвышенностей Царства Теней.
Внутри собор тоже не отличался… оживлённостью: полуразрушенный, лишённый какого-либо адекватного источника света, нормальный человек никогда не стал бы жить в нём. Либо, по крайней мере, хотя бы немного убрался.
Но первосвященник собора и не был нормальным.
Могущественный чародей, почувствовав приближение к его дому, тут же объявился, появившись во вспышке энергии.
Поудобнее умостившись на любимом кресле, граф Имир ласково улыбнулся гостям:
— Что ж… Гости редко к нам захаживают. Я Имир. Добро пожаловать в Манус Метир.
Селлена, оценив внешний вид чародея и общее убранство собора, уже заранее могла сказать, что…
Кажется, её учитель-ученик опять без задней мысли пришёл в логово к кому-то безумному.
Или, вероятнее, чему-то безумному.
Глава 73
«Альбинор?»
Пусть противник Константина и был полностью закован в броню, восседая на огромном кабане (тоже, кстати говоря, в броне!), Латенне хватило одного взгляда сквозь колокольчик призыва духов, чтобы безошибочно определить собрата.
Сперва женщина не поняла, почему мужчина захотел, чтобы она наблюдала за всем от лица одной из проекций, но вопрос отпал сам собой.
Осознавать, что про твоё искусственное существование не забывали, было приятно.
Ей уже не терпелось встретиться с дорогим Лобо и рассказать своей половине множество удивительных историй.
Но для начала Косте нужно было пробежаться по DLC.
Проекция перехватила спешащего в Пристанище Теней всадника прямо у северных ворот, на равнине, что некогда была полем битвы. Те немногие слуги, охранявшие северные ворота, не выдержали силы Погасшего, отправившись в сон.
Мужчины не стали переговариваться. Стоило только скачущему на своей половине полководцу увидеть препятствие на пути к господину, как он тут же попытался от него избавиться.
Усилием воли и взмахом копья магия гравитации подчинилась альбинору. Огромные куски земли полетели в направлении Константина.
Тот, ничего не говоря, достав из воздуха свисток, призвал Потока.
Латенна ожидала битвы. Великой битвы двух могущественных существ, всадников, владевших магией гравитации. Константин любил побеждать противников их же приёмами, и альбинорка ожидала, что проекция мужчины поступит так, как поступала практически всегда до этого.
Но она кое-чего не учитывала. Кое-чего страшного.
Константин прищурился.