Но пламя не смогло повредить казуальство высшего порядка, развеиваясь прямо на груди мужчины.
Восстановившаяся груда плоти и костей на гниющем скакуне безжизненным взглядом уставилась на чужака, словно пытаясь понять, что в действительности пришло на его территорию. Коллективный разум несчастных душ просто не встречал до этого такого страшного хардкорного казуальства.
Погасший приглашающе поманил существо к себе.
— Покажи всё, на что способен.
В последнее время Костя не просто чувствовал себя боссом с тремя и больше фазами, но боссом, которому серьёзно и как можно быстрее требовались патчи и балансировка.
Впрочем, иначе привести всех вайфу к своей концовке он, скорее всего, не смог бы.
Гниющий рыцарь, словно и впрямь ответив на приглашение, расставил руки.
Раз полуголый ненормальный так просил их, то у них не было выбора.
Тонны заживо гниющей плоти, стоило рыцарю расставить руки, начали собираться со всего ущелья. Неестественно, безумно быстро. Зов существа напоминал оживший кошмар, одним своим видом сводящий с ума обычных людей и умиляющий фанатов Бладборна.
Настоящее тело мужчины едва не пустило скупую мужскую слезу.
Живая во смерти биомасса, покрытая призрачным пламенем, набросилась на Константина, и тот не стал избегать атаки, направившись прямо на тварь.
Несмотря ни на что он всё ещё жаждал хотя бы подобия битвы.
«За кем я последовал…» — мысленно простонал прятавшийся между обломками одного из саркофагов Тиолье.
На этот раз рыцарь не стал недооценивать противника. Удары костяным тесаком посыпались на мужчину, словно ливень. Со всех сторон гниющая заживо плоть, покрытая пламенем, пыталась забраться на мужчину, но от одного только прикосновения к проекции разлеталась в клочья.
Тесак же…
Дзынь.
Дзынь.
Дзынь.
Дзынь…
Погасший не сдвигался ни на миллиметр, парируя каждый удар. Словно завывшая от отчаяния осознания скорого проигрыша тварь не пыталась раздавить Константина, желая превратить его в подобие себя, но тот словно и не замечал этого.
Всё, что сейчас существовало для проекции, было дзынь-дзынь-дзынь.
Перекаты занимали отдельное место в душе соулслайкера, но даже они не могли сравниться с важностью истинных парирований. Истинного дзынь-дзынь-дзынь.
— Прости, мне нужно спешить.
Шепот Погасшего, что должен был затеряться среди воя твари, пытавшегося пробиться сквозь дзынь-дзынь-дзынь, каким-то чудом дошёл до ушей Тиолье. Словно голос казуально-хардкорного божества. Голос, исходивший отовсюду.
К счастью, парфюмер услышал слова, направленные персонально ему:
— …закрой глаза…
Дзынь!
С очередным парированием, пользуясь мгновением, безумец прыгнул прямиком в груду плоти, и парфюмер даже представить боялся, как он себя сейчас чувствовал.
Он словно не замечал этого зловония. Словно не испытывал брезгливости перед гниющей, разлагающейся плотью. Словно не чувствовал, как обжигало душу призрачное пламя.
Важна была лишь битва.
Гниющий рыцарь удивлённо опустил голову на собранную им массу. Коллективный разум лишь на жалкий миг успел удивиться действию полуголого психа, но…
Уже совсем скоро он понял.
Вспышка.
Поток света заполонил пространство, поглощая призрачное пламя. Свет, столь яркий, что могло показаться, будто он собирался поглотить весь мир.
Тиолье не знал, каким чудом успел последовать совету Погасшего и закрыть глаза, но что-то подсказывало ему, что если бы он не успел, то, в лучшем случае, ослеп.
Нет. Не просто ослеп. Потерял все чувства.
На какие-то долгие мгновения мужчина перестал видеть и слышать. Накрывшая пространство вспышка словно была объемной, поглощая в себе всё, что попало под неё.
Тиолье потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и, кряхтя, выползти из своеобразного убежища.
— О святая Трина…
Лишь выбравшись, парфюмер смог в полной мере увидеть последствия сражения. Ещё совсем недавно затопленное заживо гниющей массой ущелье полностью очистилось, словно из него выжгли всё, что несло в себе смерть. Цветы же, наполнившись светом, стали лишь пышнее. Фиолетовое марево словно смешалось с энергией Кости, принявшись кружить дивный казуальный танец.
Тиолье настолько не поверил увиденному, что снял маску и протёр глаза, но, так и не увидев изменений, безумно засмеялся, плюхнувшись в воду.