Радагон опустил взгляд, увидев в груди новую дыру, впрочем, не испытав от этого особых эмоций.
Чего нельзя было сказать про фальшивого Погасшего.
Константин удивлённо опустил взгляд на своё плечо, увидев, как по его телу принялись расходиться золотистые вены, кожа оказалась обуглена.
— Ты подставился специально, — удивлённо произнёс Погасший, дёрнув плечом.
То слушалось его неохотно. Ему явно нужно было немного времени, чтобы восстановиться. Впрочем, кто его будет сейчас давать?
Красноволосый воин и чародей не стал что-либо отвечать. Правда, Косте какой-либо ответ и не нужен был. Погасший, смотря в глаза противнику, над чем-то задумавшись, медленно, глубоко поклонился.
Радагон не пытался воспользоваться возможностью, оставшись стоять на месте. Лишь когда Костя выпрямился, тот начал медленно, сжимая до золотистых искр молот, идти к нему.
Возможно, для Радагона честь воина была не совсем пустым звуком. Или, может быть, ему самому нужно было время, чтобы хотя бы немного прийти в себя после удара собственной же молнией.
Так или иначе, мужчины поняли друг друга чуть лучше.
Новый обмен не заставил себя ждать. Удар ногой по обугленному дереву заставил Погасшего отскочить, чтобы не дать себя насадить на вырвавшееся из дерева золото, но это стало лишь началом атаки. Следом за отскоком Константину пришлось уходить ещё и от взмаха молотом, а затем ещё и ещё.
Константин не стал спешить, начав ждать возможности.
Периодически обменивался ударами, уходил от атак, старался напасть сам. Как Радагон учился сражаться с ним, так и Погасший изучал противника, подстраиваясь под него.
Никто из них больше не подставлялся, не проявлял небрежности. Они в полной мере осознали, сколь была высока цена этого. А потому просто обменивались ударами, намерениями, законами.
К счастью или сожалению, в какой-то момент возможность появилась.
С очередным «дзынь» тело Радагона повело назад, и Погасший воспользовался этим, резко сблизившись с противником, всадив клинок тому прямиком в грудь, в которой невооруженным взглядом можно было увидеть повреждённое Кольцо. Меч Погасшего дотянулся до самого сердца сущности Бога.
Случайный обмен, столь буднично ставший для одной из сторон решающим.
Самая обычная и вместе с тем самая удивительная битва для Константина закончилась именно так, как должна была: после очередного случайного обмена.
— Вот… как… — негромко произнёс Радагон, выронив молот.
Кто бы мог подумать, что все его старания оборвутся вот так. Не его половиной, но кем-то третьим, неизвестным.
Это было довольно… разочаровывающе.
Погасший вытащил клинок из груди упавшего противника, нависнув над ним.
— Хотел бы я сразиться с тобой, будь ты на пике своих возможностей, но, к сожалению, соулслайки слишком любят идею регрессии и упадка, — негромко произнёс Погасший, покрепче сжав меч.
Он знал, что это было лишь прелюдией. Прелюдией, что была лучшей частью сражения.
Теперь начинался следующий этап. Этап, что нравился Погасшему меньше битвы с Радагоном, но который обещал по-настоящему проверить его на прочность.
Стоило Радагону закрыть глаза, как что-то изменилось. Сначала неуловимо, но затем…
Затем Константин почувствовал давление целого мира. Ощутил и осознал, что он — всего лишь маленькая песчинка в необъятном космосе, в котором обитает нечто, что он даже осознать не мог.
Нечто, что не просто выходило за пределы мира, но возвышалось над ним, как возвышался король над простым рабом.
Полубоги, Неземные, Боги. Нечто недостижимое для простого люда, но такие же песчинки на фоне чего-то по-настоящему огромного.
Огромные боссы… Они никогда не менялись.
— Посмотрим, насколько хорош этот глист здесь, — сурово произнёс мужчина.
Реальность поплыла, грань межу мирами размылась, начав погружаться во тьму бесконечного космоса, из которого начало выплывать нечто монументальное.
Зверь, наконец, отреагировал на появление Константина.
Ни восстанавливающаяся в состоянии пограничного сна за пределами физического мира Ренни, ни находившаяся в пограничном состоянии материального и духовного миров Мелина никак не могли взглянуть, что происходило внутри Древа. Печать Богини всё ещё была на месте, лишая любой возможности заглянуть даже самым краешком внутрь, из-за чего им оставалось лишь ждать.
И если для уснувшей Ренни время практически не имело значения, то для Мелины оно играло существенную роль. Каждая секунда, каждая минута. Она металась из стороны в сторону, пытаясь найти себе место, и даже лёгкие… практически дружеские провокации со стороны Селлены проходили мимо её внимания.