Годрик замахнулся одним из своих гигантских топоров, с безумным воем и искрами, разносившимися от его оружия, ударил наглую букашку. Морготт научил его страшному приёму — подлому удару с задержкой! И пусть он так и не освоил этот навык так, как Морготт, он всё ещё был полубогом!
Или нет?
— Отложенный удар топором.
Перекат.
Удар!
Годрик болезненно захрипел, чувствуя, как по его телу прошёлся выкованный в крови клинок. Простое оружие не могло его ранить, но кровоток…
Особенное оружие, выкованное и закалённое умелыми кузнецами, иной раз могло вызвать кровотечение даже у духовных существ!
Ярость вспыхнула в полубоге с новой силой. Он занёс топор за левое плечо, чтобы…
— Удар.
Перекат.
— Удар.
Перекат.
— Удар с задержкой, удар сверху…
Перекат, перекат…
Удар! Удар! Удар!
Погасший читал каждое его движение. Комментировал, продолжая насмехаться над ним. Игрался, словно с ребёнком, перекатываясь из стороны в сторону.
Удары полубога были быстрыми и сильными. Столь быстрыми и сильными, что ни один элитный воин чисто физически не мог от них вот так уворачиваться. Тем более, во имя всего золотого, проклятым перекатом!
Но безумцу об этом забыли сказать. Словно поток ветра, он проскользал мимо его ударов, показывая вершину искусства перекатов, которое Междуземье не видело и, видимо, не увидит больше никогда.
Потомки будут изображать его на камне, перекатывающегося от летящей на него бури и молний. Если ты не можешь перекатиться от проблемы — значит, ты недостаточно хорошо перекатываешься.
Колебаться — значит проиграть.
— Вертикальный удар.
Перекат.
— Удар в прыжке.
Перекат. Удар!
— Прыжок вперёд.
Перекат, перекат, перекат, удар, удар, удар…
В какой-то момент Годрик настолько сошёл с ума от происходящего, что начал беспорядочно размахивать топорами. Ему казалось, что он пытался руками поймать летавшую вокруг него мошку, способную оставлять на нём раны, что с каждой секундой кровоточили всё больше и больше, приближая его скорый конец.
Когда же, впервые за весь поединок, полубог почувствовал, что атака попадёт точно в цель…
В руке Погасшей души появился маленький щит, которым он, втаптывая остатки гордости носителя золотой крови в грязь, отклонил его удар. Не принял на себя, что вмиг бы уничтожило щит вместе с наглецом, но перенаправил, сместившись чуть вбок. Подтолкнул его в ту сторону, куда Годрик заносил удар.
Концентрация полубога была сбита.
На миг гигант потерял равновесие. Сбился, дав волю слабине. В отличие от Погасшего, рассчитавшего каждое движение своего тела, он на протяжении всей битвы использовал свой максимум.
И Константин не мог этим не воспользоваться.
Годрик почувствовал, как кровавый клинок пронзил его. Жалкий полубог встретился взглядом со спокойным Погасшим. Взгляд серых глаз поглощал его, отправляя в самые глубины безумия.
Он увидел миллионы перекатов и ещё больше парирований… Слишком много перекатов, слишком много парирований, слишком много хардкора…
Невозможно.
«Это не человек», — промелькнула ужасная мысль в голове Годрика.
Кого нашла Мелина под видом Погасшего?! КОГО?!
И пусть сам Годрик не знал ответа, Константин, услышь вопрос полубога, непременно ответил бы:
Мели-Мели нашла соулслайкера и ценителя вайфу.
Того, кто объединял в себе их лучшие и худшие стороны.
Страх вернулся к Сторукому с новой силой. Его сердце забилось быстро-быстро, никчёмного полубога кинуло в озноб. Погасший вытащил из него меч, позволив полубогу отскочить.
Годрик схватился за живот. Кровь не собиралась останавливаться. Пусть такая рана всё ещё не могла убить никчёмного, но полубога, такими темпами исход битвы был очевиден.
Нет. Он был очевиден с самого начала.
Годрик, видя, что Погасший не спешит вновь на него нападать, со страхом уставился на тело мёртвого дракона.
Ему срочно нужна была помощь, даже если это стоило бы ему жизни.
— Ах, величайший из драконов. Даруй мне свою силу… Прародители, все и каждый… Великий король Годфри… Будьте свидетелями!
Полубог, терпя боль, неожиданно взмахом топора отрезал себе руку, погрузив её в тушу дракона. На месте его руки оказалась голова рептилии, буквально впившись в него.
«Что он сделал с собой, никчёмный трус…» — отвернулась Мелина в отвращении.