— Нет, — сказала она. — Просто парень из нашей школы.
— И что он хотел?
— Обсудить домашнее задание.
Она помедлила в дверях спальни. Но Ричи больше ничего не сказал, так что она вошла и закрыла за собой дверь.
— Я отлично знаю, кто ты, — послышался его голос. Как раз в тот момент, когда дверь закрылась. — Похотливая сучка. И ничего больше.
Элеанора позволила этим словам ударить ее в полную силу. Она забралась на кровать, зажмурилась, стиснув зубы и кулаки, и сжимала их до тех пор, пока не смогла дышать не плача.
До сего момента она полагала, что сможет оставить Парка только у себя в голове, куда Ричи не заберется. Ничего общего с этим домом и всем, что тут происходит. Это было довольно удивительное место, единственная часть ее головы, где можно было молиться.
Но теперь Ричи оказался там, внутри, и все обгадил. Из-за него все, что она чувствовала, выглядело таким же омерзительным и гнилым, как он сам.
Теперь она не могла думать о Парке! О том, как он смотрел в темноту, одетый в белое, словно супергерой. О том, что он пахнул сладким туалетным мылом. О том, как он улыбался, когда ему что-то нравилось — и тогда уголки его губ приподнимались. Не могла думать об этом, не ощущая на себе злобного взгляда Ричи.
Она спихнула кота с постели — просто из вредности. Он мявкнул и запрыгнул обратно.
— Элеанора, — прошептала Мэйси с нижней кровати, — это был твой парень?
Элеанора стиснула зубы.
— Нет, — сердито прошептала она в ответ. — Просто парень.
15
Следующим утром, пока Элеанора собиралась в школу, мама стояла в дверях спальни. «Вот так», — сказала она, взяв щетку для волос и собрав волосы Элеаноры в конский хвост. Ни одна прядь не выбивалась.
— Элеанора… — начала мать.
— Я знаю, зачем ты пришла, — сказала Элеанора, отступая на шаг. — Не хочу об этом говорить.
— Просто послушай…
— Нет. Я знаю. Он больше не придет — вот и все. Я его не приглашала. Но я скажу ему, и он больше не придет.
— Ну… ладно. Хорошо, — тихо сказала мама, сплетая пальцы. — Видишь ли, ты еще очень юная…
— Нет, — сказала Элеанора, — дело не в этом. Да и неважно. Он больше не придет, вот и все. В любом случае, это совсем не то, что ты думаешь.
Мать вышла из комнаты. Ричи был еще дома. Элеанора прошмыгнула к выходу, услышав, как он открывает кран в ванной.
«Совсем не то», — думала она, шагая к автобусной остановке. От этих мыслей хотелось плакать — потому что Элеанора знала: так и есть. И желание плакать разозлило ее. Поскольку если уж и плакать о чем-то, так о том, что ее жизнь — полное дерьмо. А не о том, что какой-то клевый симпатичный парень в нее не влюблен. Тем более что даже просто дружба с Парком — самое прекрасное из того, что случалось с ней в жизни.
Должно быть, она выглядела очень рассерженной, войдя в автобус, потому что Парк не сказал «привет».
Элеанора смотрела в проход.
Потом он протянул руку и дернул за кончик шелкового шарфа, которым Элеанора обмотала запястье.
— Прости, пожалуйста, — сказал он.
— За что? — Ее голос звучал сердито. Боже, она ведет себя по-свински.
— Не знаю… Похоже, вчера у тебя были из-за меня неприятности.
Он снова потянул за шарф, и Элеанора обернулась. Она старалась не выглядеть разъяренной… хотя лучше уж так, чем то, как она выглядела нынче ночью, думая, какие красивые у него губы.
— Это был твой отец?
Она резко качнула головой.
— Нет. Это мой… это муж матери. Не «мой», ни в каком смысле. Разве что моя проблема.
— Так были неприятности?
— Вроде того. — Ей не хотелось рассказывать Парку о Ричи. Все, что ей было нужно — выскрести Ричи из того места в голове, которое предназначалось для Парка.
— Прости, — повторил он.
— Все нормально. Ты не виноват. В любом случае спасибо, что принес «Хранителей». Хорошо, что удалось их прочитать.
— Скажи, они клевые?
— Ага! Там все немного жестоковато. Я имею в виду эту часть — «Комедиант».
— Да… прости.
— Я не в этом смысле. Знаешь… думаю, надо их перечитать.
— Я вчера прочитал еще два раза. Можешь сегодня их взять.
— Да? Спасибо.
Он по-прежнему держался за кончик ее шарфа, потирая пальцами шелк. Элеанора смотрела на его руку.
Если б он глянул на нее сейчас, то увидел бы, как она оцепенела. Элеанора знала, какой беззащитной и растроганной сейчас выглядит. Если бы Парк поднял взгляд, он понял бы всё.
Но он не поднял взгляд. Он наматывал шарф на пальцы, пока рука Элеаноры не повисла в воздухе. А потом — коснулся шелком и пальцами ее раскрытой ладони.