Неразборчивый говор Арьи стал громче и тревожнее. Надо, наверное, сходить посмотреть, что такое…
Но пока она не плачет, я могу еще посидеть в солнечной лужице, и поучить наш язык.
Мне удалось посидеть еще немного, прежде чем сон снова сморил меня прямо на полу. Но в коротком сне мне снова явилась серебряноволосая женщина и приказала проснуться.
Ослушаться ее ни разу не получалось, поэтому я тут же открыл глаза и в ужасе подскочил. Вокруг меня плясали языки огня, но не подходили близко, словно живые. Дым уже заполонил все, из-за чего было нечем дышать.
А потом я услышал надрывный плач.
Арья!
Она заперта в манеже. Ей ни за что не выбраться.
Я выскочил в коридор, не успевая удивиться, как огонь продолжает расступаться передо мной, тут же захватывая все пространство позади. До родительской комнаты было всего ничего, после очередного кошмара я преодолевал это пространство в считанные секунды, но сейчас путь словно увеличился в три раза.
Но крики сестры отбили напрочь весь страх, и я пошел вперед, огибая огонь, поглощающий все вокруг себя.
Дом трещал и выл, готовый начать разваливаться на части. Куски обоев, разбрасывая искры сыпались на пол, и исходящий отовсюду едкий дым заполонил все вокруг, мешая смотреть.
Но видеть путь мне было не нужно. Ощупью я добрался до комнаты родителей и с трудом открыв дверь увидел темную, крылатую фигуру, склонившуюся над манежем.
– Отойди от нее! – не то от ужаса, не то от злости закричал я.
Фигура обернулась, впиваясь в меня алыми, как огонь глазами, тут же меняя форму на облик с доспехами и когтистыми руками.
– Ты мне не нужна, фаэррай, – прошипела она, растворяясь в огне.
Бросившись вперед, я подхватил Арью на руки и побежал вперед к двери. Туда, наружу. Наружу, где есть воздух. Где могут быть спасатели.
Арья вцепилась в меня мертвой хваткой, не переставая плакать и я старательно ее успокаивал, сам заливаясь слезами. Мне было страшно. Невероятно страшно. И после этой фигуры я как никогда чувствовал себя маленьким и слабым. Если бы она захотела, она бы сожгла меня заживо. Но она отступила.
Пол, взорвавшись провалился.
Закричав, я неведомым чудом ухватился за острый край пролома, повиснув на одной руке и зажав во второй руку Арьи.
Боль пронзила все тело так, что я не чувствовал, как сильно поранил руку о край обрыва. Но это было не самое страшное. Я посмотрел вниз и крик застрял где-то в горле. Внизу нас был огромный темный ров огня, в котором было не видно пола. Казалось, этот котел был бесконечным. И мы висели над ним в самом безнадежном положении из всех.
Арья плакала и дергалась, мешая хвататься за край и раздирать руку в клочья.
– Ш-ш-ш, Арья, – повторял я. – Все хорошо. Сейчас я нас отсюда вытащу.
Я попробовал подтянуться.
Не получилось. Лишь очередная порция боли, на миг притупившая рев огня и плачь Арьи.
– Сейчас…
Я попытался подтянуть ее к себе, но одной рукой это сделать не получалось. Она болталась, словно кукла над огнем, подпаливая голые ступни.
– Все будет хорошо, – сквозь слезы повторял я.
Повторял, как заведенный. Снова и снова. Будто после сотого, тысячного раза это сработает. Станет правдой.
Но правдой это не было.
Я не могу нас поднять. Не могу подтянуть ее к себе. Я даже не знаю сколько еще продержусь, прежде чем свалюсь без сил. Я позволял себе безмолвные слезы в отчаянных попытках хоть как-то уберечь сестру от огня, но с каждой секундой становилось лишь тяжелее.
– Ты можешь ее отпустить, – послышался тихий шелестящий голос фигуры.
Ее силуэт проплыл по краю обрыва, зависая над нами.
– Ты никак ее не спасешь. Стоит ли жертвовать и собой?
Я хотел крикнуть что-то злое, что-то умное, но лишь сжал зубы, отчаянно хватаясь онемевшими пальцами за край.
– Ты ведь устала. Долго ты не провесишь, и спасатели за вами не придут.
Я закричал, предпринимая еще одну попытку подтянуться.
– Как пожелаешь.
Фигура растворилась в огне, оставив меня с огнем и обрывом наедине.
В фильмах героев всегда спасают. В последний момент кто-то всегда приходит на выручку.
Я закашлялся, теряя мысль и опасно сползая к краю.
– Тише, Арья. Все будет хорошо.
Я повернулся к ней, рассматривая заплаканное, красное лицо.
У меня нет сил нас держать. За ревом огня я не слышу ничего.
– Помогите! – хрипло закричала я.
Лишь плач и треск, лопающиеся стекла и разваливающаяся мебель.
– Помогите…
Я не чувствую рук и, кажется, сползаю все ниже.
– ПОМОГИТЕ!