Утром, меня разбудил Дон, плюхнувшийся на противоположный край койки, чем спугнул Руби.
– Крутой у тебя город, слушай, – заметил Дон, закидывая ноги.
Я проворчала что-то недоброе в его сторону и потянулась чтобы кинуть в него подушку, но боль меня остановила.
– Хреново выглядишь.
– Стараюсь, – проскрипела я, кое-как приняв относительно сидячее положение.
На этом мои силы закончились.
Он подал мне стакан с отваром, который пах так, будто в нем что-то умерло.
– Гете сказала, что это для твоих связок. А, и, кстати, держи, – он кинул мне на колени мой нанокостюм. – Слышала бы ты, как ругались эти две старушки, когда пытались его с тебя снять… Но я его починил. Больше не ломай.
Я кивнула в знак благодарности, краем глаза наблюдая, как он занимает прежнее место.
– Там к тебе целая очередь. И золотая королева и этот, как его… Принц их. Больно смотреть как переживает. Ты успела за ту вашу поездку охмурить принца богов?
Я бросила на него взгляд: «Нет, придурок, иди к черту», цедя мерзкий отвар маленькими глотками.
– Гете их прогнала. Сказала, что сначала пустит нас с Лео, а потом, когда ты разрешишь, остальных.
И спасибо ей на этом.
Я поискала глазами Лео, и нашла на другом конце лазарета. Пластыри с него еще не сняли и пока Гете возилась с его ногой. Точно… На него же упал обломок.
– Чем все… Закончилось?
Дон повел плечами, скрещивая руки.
– Лучше будет… Если я расскажу это после того, как твои друзья-боги с тобой поговорят.
– Расскажи. Сейчас, – с трудом сказала я.
– Может лучше ты воспользуешься своими лунно-божественными штучками?
Я ткнула его кончиком хвоста в плечо прищурившись.
– Говори.
– Я предупреждал, – отмахиваясь от хвоста щупальцем сказал Дон, садясь прямо.
С тех пор как Сирена очнулась прошло два дня. Дон рассказал ей про смерть Трейса и с тех пор она ни с кем не разговаривала. Прогнала и Виайлу с ее коронацией, и Кормака, причем в такой форме, что в любом другом королевстве ее бы заперли в темнице. Но здесь ограничились тем, что оставили ее в покое в ее башне и туда кроме Гете никого не пускали. С тех пор Кормака и Каса приставили к нам с Доном сиделками. Не то чтобы они нам были нужны, но видимо Люциану и Виайле так было спокойнее. Дон весь день колдовал над моим костюмом и своим Нео, Кормак, вылитая дива в рясе с короной, либо устало смотрел в окно, либо делал вид что читает книгу, либо цеплялся к Дону по любому поводу, а со мной ограничивался недовольными взглядами. Кас, как бравый рыцарь в золотой броне стоял на посту у двери не шевелясь.
– Зацени, – Дон надел свой Нео на руку и тот превратился в что-то среднее между нашими с Сиреной костюмами. – А то что-то мне подсказывает, раз я дружу с вами, мне это понадобится.
У него была цельная маска, больше похожая на мотоциклетный шлем, тот же приглушенный черный цвет, но он был легче, как у Сирены.
За эти два дня я успел рассказать ему всю историю с начала, и он стал относится ко мне терпимее, а с учетом того, что кроме меня его обществом были Кас и Кормак, выбирать не приходилось.
– Как? – скорее не сколько из интереса, сколько из желания разбавить гнетущую тишину спросил я.
– Пока я чинил костюм Сирены, я понял, что наночастицы можно заставить самовоспроизводить себя, и их можно программировать. Ну и я, не я, если бы не нашел что можно дать частицами как материал для переработки и создания чего-то нового. И тогда я еще подумал, а почему бы не взять по паре частичек из каждого костюма и не заставить их слиться в новую программу?
– Все люди… Такие? – подал голос Кормак, приоткрывая обе пары красно-желтых крыльев.
Он порой очень доставал своими комментариями, либо почти игнорировал существование Дона, тщательно скрывая, как он его нервирует, но видимо устал скрываться. Ну и я подозреваю, что недовольство Кормака вызвано тем, что материал для костюма Дон нашел у него в кузне.
– Умные? Изобретательные? – уточнил Дон почти безразлично. – Непростительно красивые?
Он перестал принимать свое лекарство, и я не решался поговорить с ним о том, что это вряд ли поможет пережить горе, а впоследствии все усугубит. И пока он был снова безэмоциональным нуксом, которой пытался пресечь предвзятое отношение к себе.
– Нет… Ну… Такие, – он неопределенно качнул хвостами, посмотрев на меняхмурыми зелеными глазами, словно я могу ему подсказать. – Тебя кто-то проклял?