Коронованный тщеславием и яростью, он источал безумие всем своим видом. И заражал им войско, напоминавшее сейчас не прославленных легионеров Китривирии, а шайку беснующихся бандитов.
Пора это прекратить.
Прежде, чем Кенсорин взобрался по ступенькам на порог, Фанет скрылся внутри усадьбы. Найти его не составило особого труда. Пришлось только пройти по нескольким безмолвным коридорам, провонявшим кровью и гарью, которые Кенсорин ненавидел до глубины души.
Он застал консула вместе с генералом Лазарем в кабинете боярыни. Последний был на взводе и тыкал пальцем в разложенные на столе отчёты.
– У нас кончаются припасы. Нужно что-то делать!
Фанет скривился:
– Напомни, чья это работа?
– Кризес отвечает за распределение. Но...
– Не моя, ведь так?
Лазар несколько секунд отупело глядел на Фанета единственным глазом, затем тряхнул головой.
– Ты не понимаешь? Я бы не пришёл к тебе по мелочи. И...
– Кенсорин, вот и ты, – растянул губы в дежурной улыбке Фанет, напрочь забывая о присутствии Лазара. – У меня как раз есть для тебя поручение.
Кенсорин прошёл в комнату, выходя на свет свечей. Опешивший Лазар так и остался стоять у стола, а консул расположился в кресле.
– Чем я могу служить? – бросил буднично Кенсорин.
«Воины называют его Archas. Когда это зашло настолько далеко?» – промелькнуло в мыслях.
– Выследи старуху, что заведовала этим домом и окружающими землями, – проговорил Фанет, – и её выродка. Убей обоих.
– Прости?...
– Проблемы со слухом после сражения, друг мой? Отчего ты не обратился в лазарет?
Этот тон, с явным и звенящим в нём потворством... Кенсорин всё меньше узнавал Фанета.
Конечно, он с самого начала наблюдал перемены в нём, но списывал это всё на опьянение властью, что передал генералу царь. Его закоренелая жёсткость и неприязнь к людям какое-то время шли на пользу, а потом...
Он должен был что-то предпринять ещё тогда, когда Фанет назвался консулом.
Лишь бы теперь не стало слишком поздно.
– Злата Василиск нам не угроза, – мягко заявил Кенсорин.
– Я хочу, чтобы её голова вместе с башкой наследника красовались на воротах перед усадьбой, – произнёс Фанет, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. – Уяснил?
– Неужели в тебе не осталось ни капли милосердия? – не выдержав, буркнул Кенсорин.
– Милосердия к кому? К людям? – выплюнул консул, сощурившись. – Советую всё-таки наведаться в лазарет, пусть тебя посмотрят. Вдруг сотрясение.
– Фанет.
– Тебя крепко стукнули на днях, я помню.
– Фанет.
Он хотел сказать что-то ещё, но осёкся и взглянул на Кенсорина уже по-другому – без снисхождения и с примесью злобы:
– Ты забыл, кто я?
Кенсорин приподнял брови в ответ.
– Наверное, действительно забыл, раз уж считаешь, что можешь ослушаться моего приказа и вести себя так, будто я всё ещё щенок, едва переступивший порог казарм в Сфенетре, – Фанет хмыкнул, улыбнувшись краем рта. – Но тот день остался далеко в прошлом, старик. У щенка прорезались волчьи зубы. И появился нюх на ложь.
Кенсорин склонил голову в недоумении.
– Думал, меня легко обвести, да? – улыбка Фанета стала шире, затем он скомандовал: – Приведите их.
Караулившие дверь стражники вышли в коридор. Сердце Кенсорина ускорило темп, и он глубоко задышал, стараясь делать это незаметно. Взгляд Фанета хищно вцепился в его лицо, выискивая на нём колебания.
Нашёл.
Откинувшись удовлетворённо в кресле, он обратился к Лазару:
– Оставь нас. Обсудим твою проблему позднее.
Генерал собрал отчёты со стола и вышел, по пути переглянувшись с Кенсорином. Взор старого друга был красноречив. Не один Кенсорин видел, что происходит, внутри Лазаря тоже роились сомнения. Но от этого не стало легче.
Всё время, пока стража не вернулась, они провели в молчании, однако Фанет больше не разглядывал Кенсорина, а отстранённо бубнил слова какой-то песенки, пересчитывая древесные линии на поверхности стола. Наконец, воины возвратились и втолкнули в кабинет несколько связанных илиаров. Кенсорин знал их всех и похолодел.
– Заговор, – кивнул Фанет с поддельной горечью. – Я впечатлён твоей смелостью. И совершенно обескуражен причинами.
– Едва ли тебе известно, что мной двигало, – проговорил Кенсорин, силясь проглотить застрявший в горле комок.
Нет, он не боялся. Вовсе не страх участил его пульс, а осознание того, что он оступился и проиграл. И рискует заплатить за это невинными жизнями.
Кенсорин не сумел долго смотреть в глаза союзникам и повернулся к Фанету.
– Меня задевает твоё решение. Я считал тебя другом и наставником, – выдал консул.