Императрица забралась с ногами на широкое сиденье трона и вперила в Лэлеха суровый взгляд:
– Нравится? Забирай.
– Ну что вы, моя императрица, – стелющимся шёпотом пролепетал Лэлех. – Я не стану.
– Даже как награду за службу?
– В таком случае с удовольствием.
Окровавленные губы Валоры скрасил намёк на улыбку, но тут же исчез, сменившись кривым изгибом недовольства.
– Вы думаете о поражении Соторнила?
– Это ещё не конец. Я сотру Сынов Молний с лица земли. Я вырежу весь человеческий род, – проговорила она тихо. – Мы найдём, чем питаться. Главное – выдрать из кожи эту занозу, пока она не начала гнить сильнее.
– Я возвращаюсь на Арнингул.
– Он последует за тобой?
– Уверен, что да. Один или с остальными, но он придёт. Приманка слишком жирная, и в то же время он не должен ничего заподозрить.
– Хорошо, – кивнула императрица. – Мину составит тебе компанию. Всё должно пройти по плану.
– Так и будет, – Лэлех подобрался ближе к возвышению и прошептал совсем беззвучно, чтобы не услышала стража снаружи: – Вам известно, как обстоят дела на Скалистых островах?
Валора выпрямилась. Глаза её закатились, и несколько секунд Лэлех глядел в белки.
– Он работает, – отвечала она. – Полон сил и воодушевления. Пока что.
Вернув глазные яблоки в естественное положение, она потёрла пальцами занывшие виски.
– До завершения ещё далеко. Кровь Оллестаира плохо поддаётся изучению. Кому, как не тебе, знать об этом, – пояснила императрица. – Однако Катэль справится.
Лэлех поклонился, благодаря за утолённое любопытство.
– Перед тем, как я отправлюсь на озеро, должен спросить: есть пожелания?
Императрица задумалась на мгновение, затем усмехнулась и, облизнув губы, вновь насладилась вкусом трэлла.
– Если получится, приведи мне девчонку. Живую.
– Хотите устроить показательную казнь?
– Нет, я убью её сама. Выпью досуха всю кровь, что соблазнила Конора, – она отвела взгляд в размышлении. – Знаешь, мой драгоценный Лэлех, нам вся эта ситуация оказалась на руку в итоге. Но эта тварь должна сдохнуть. Смерть устала ждать.
– Исполню, – учёной сгорбился в поклоне так низко, что достал сосульками длинных волос до пола.
Ему не терпелось повнимательнее взглянуть на ту, что пробудила наследие Эйнара. Он никогда не забывал о том, кем была Айнелет, но раньше не воспринимал её всерьёз – столько намешанных поколений, от короля-чародея там ничего не осталось.
Но ещё на арене он чуял, что сила полукровной девки пробудилась. И как она проявится, покажет лишь время.
Решение оставалось за императрицей, но Лэлех вдруг понял, что хотел бы оставить бы её в живых. Она последняя в роду Илуара. Убивать её из мести глупо и расточительно.
1. Klos, Arсhas (илиар.) – Славься, Владыка.
2. Eagas Ilias (илиар.) – Великий Илиас.
3. Децимация – высшая мера наказания в китривирийской армии. Десять воинов бросают жребий. Одному выпадает смерть путём забивания камнями, и осуществляют её девять оставшихся в живых. После их изгоняют из лагеря, а рацион сокращают.
Глава 26. Драконья песнь
– Так и думал, что остроухое пугало здесь.
Конор вгляделся вдаль, осматривая на противоположном берегу озера имперский лагерь. Упырей было немного, но он бы даже заплатил за то, чтобы их насчиталось на несколько сотен больше. Заместо десятков драугров, выделывавших свои макабрические пляски у кромки леса. Иссохшие костлявые тела не могли стоять неподвижно, древняя магия вынуждала их трястись и волочиться по периметру чащи, охраняя чародея.
Само озеро, вытянутое и заледенелое, впечатляло видами. Добирались они до Арнингула через равнины ребристых, отливавших упоительной синевой заструг, но и они не были так восхитительны в своей природной красоте, как озеро. Припорошенное снегом и покрытое сеткой белых трещин, оно напоминало мрамор, настолько чёрный и пожравший солнечный свет, что Конору стало не по себе при мысли оказаться на его глубине.
Тревожило озеро и другим – в его тёмной глубине местами мерцал пурпурный свет. Такой же, что лился из глазниц драугров.
– Что за чертовщина тут творится? – выдохнул волколак и скрылся обратно за камнем.
Конор вновь пересчитал противников, принимая в расчёт и тех, кто мог слоняться по лесу вне поле зрения. Не стоило забывать и о сехлинах, прятавших свои задницы по палаткам. Лэлех был слишком важен, чтобы императрица приставила к нему только мертвецов да Чёрных Плащей.
Он вернулся к остальным за цепочку валунов, машинально отмечая тёмную вмятину на щеке волколака. Прикладывал стрелу к щеке слишком яростно этим утром, когда ушёл охотиться. Учитывая, что добыча была скудной, стрелял он не всегда по тому, что двигалось. Может, всаживал и в сугробы.