Он отвёл взгляд с пристани к небу, всматриваясь в отсветы молний, пока чародейка обескураженно хлопала глазами.
– К счастью, ему под силу только частично воздействовать на реальность, сводя с ума тех, кто ступил в его владения, насылая жуткие видения, запутывая, нашёптывая о гибели, – произнёс Иарлэйт. – Он не из нашего мира. Он привязан к Скалистым островам и не имеет физического тела. Поэтому и навредить особо не сможет.
– Катэль ищет способ освободить его, – сказала Иветта.
– Верно.
– И хочет сотворить новый мир из старого.
– Давным-давно ему открылось видение, в котором узнал своё предназначение на земле – стать тем, кто изменит всё, – эльф повернулся к чародейке. – Я помню день, когда он рассказал мне об этом. Он подумал о Хаосе, но ошибся, а мы пострадали из-за этого. Во второй раз понёс расплату он сам, потеряв силу и целые годы жизни.
– То есть, небеса хотели, чтобы он выпустил в мир какую-то магичскую хрень со Скалистых островов, способную нас уничтожить? – хмыкнул Рихард позади.
– Небеса этого хотели, господин керник?
– Ну, ему так причудилось. Не воспринимайте всё так буквально.
– Создатель точно не хотел этого для нас, – покачал головой Иарлэйт.
– Если Катэль нашёл способ освободить Тёде Прэмо, вернув физическое тело, то он прямо сейчас и занят воплощением этого плана, – проговорила Кассандра, зябко кутаясь в плащ. – Надо спешить на Пирин'ан Дарос.
Иветта взглянула на Иарлэйта:
– Если у него всё получится, что нас ждёт?
– Точно не знаю... – остатки кожи на лице сморщились, как если бы он состроил гримасу. Впрочем, тон голоса был наполнен другими эмоциями – горечью и разочарованием: – он захочет вернуть мир в первородное состояние. Начать всё с чистого листа.
– Каким образом?
– Я видел кровь и смерть, а потом – пустота. Ничего не останется. Ни городов, ни стран, ничего... И что он будет делать в этом новом мире?
– Править? – повела плечом Иветта.
– Катэля это никогда не интересовало. Безумцу не нужна причина, чтобы вершить безумие.
«А если она есть, и мы просто не знаем о ней? Пока», – мелькнула мысль.
– Вы сказали первородное состояние... – вклинился вдруг Рихард. – Значит ли это, что... младший народ вернётся?
– Вполне возможно. Но не сразу. Представь, что с лица земли сгинут все разумные виды. Что тогда?
– Цикл. Всё начнётся заново.
– Именно.
– Мы либо забудем всё, – подытожила Иветта. – Либо умрём.
– Ничего нового, – буркнула Кассандра, тряхнув рыжей копной – пятно огня на фоне запустения обрушенных стен дворца. – Не говори, что ожидала от Катэля какой-то гениальной идеи. У таких, как он, всегда одно и то же на уме.
– Нет. Но я ожидаю, что отправлю его на тот свет, – проглотив комок в горле, Иветта неуверенно обратилась к Иарлэйту: – Нам нужна ваша помощь. На Великой Земле никому нет дела до Катэля и его планов. Но Неблагому Двору...
Она шагнула к нему ближе, сократив расстояние между ними до вытянутой руки. Увидела в просветах тонкой мантии рёбра, тазовую кость и те самые раны. Зияющие провалы в мёртвой плоти, из которых давно не сочилась кровь, но которые продолжали терзать эльфа болью.
Она не смела его ни о чём просить.
– Вы храбро сражались в тот день у Сэт'тар Дарос, – выдавила она через силу. – Об этом вкладе нельзя забыть.
– Но большой мир позабыл, утонув в новой войне, – изрёк Иарлэйт.
– То, о чём я хочу попросить вас...
– Я согласен.
– Что? – опешила чародейка. – Я же не договорила.
– Ты хочешь попросить меня сразиться с Безумцем, – докончил эльф. – Да. И ещё раз да. Тысячу раз да. Неблагий Двор давно ждёт этого часа. И руку, что его направит. Мы виновны в его побеге и жаждем искупления.
Иветта на секунду представила, как много могло отразиться в его глазах, если бы они были такими, как раньше. Наверняка яркими и мудрыми, как у большинства эльфов. В этих глазах, должно быть, скрывались сотни лет печали и скорби, почти похоронив под собой память о прежней жизни.
Но сейчас череп не выражал ничего. Поэтому добавил, изливая в голос то, чего не хватало лицу:
– Мы лишены магии, но кое-что мы всё же можем. Что бы ты не попросила, мы выполним.
«Мы готовы умереть», – этим же голосом прозвучало в голове Иветты.
Она потянулась к Иарлэйту и взяла его за руку, чего, наверное, никто не осмеливался сделать до неё, потому как эльф слегка отшатнулся, вскидывая голову.
Ладонь его была сухой и холодной. Ни тока крови, ни дрожания, ни пучков нервов. Он не чувствовал тепла её руки, лишь тень касания, и глаза чародейки едва не наполнились слезами.