Мысль о том, что они с Конором могли бы ютиться в одиноком лесном домике, разводя овец, заставила Лету улыбнуться. Это не для них и не про них. Их удел иной... и не перестающий казаться от это менее прекрасным, чем классическое «жили долго и счастливо».
Конор продолжал смотреть, затягивая в тёмно-серую глубину своих глаз, гипнотичную, тяжёлую. Ладонь переместилась с талии под рубашку, пользуясь тем, что до них в этом саду никому не было дела, и оглаживала изуродованную спину.
– Знаешь, тебе новая кожа тоже бы не пошла, – проговорил он.
«Вцепись в неё. Оставь ещё больше следов. Потому что я не хочу думать о том, что...»
Кернун великий, она ведь просто хотела сегодня напиться, залить вином все эти мёртвые лица в голове.
Она не скорбела. Но чувство, пришедшее вместо скорби, было во много раз невыносимее.
Обречённость.
А сегодня эта ладонь, так бесстыдно скользнувшая к тому, что она предпочла бы прятать от чужих глаз, навела её осознание: по крайней мере, она не одна.
Не одна.
Не так, как в день смерти Драгона. Или как в карусели холодных ночей в бараках виллы.
Она не останется одна, даже когда погаснет весь свет, сменившись зимой и царством тьмы. Даже тогда он будет с ней.
И ври ты сколько угодно, Конор. Прямо мне в глаза. Ты и я связаны чем-то мощнее, чем чары и пророчества.
Но проницательность северянина сейчас дремала где-то под дымкой опьянения, не в состоянии отреагировать на её мысли. Конор слегка прикусил её за плечо и пробормотал:
– У нас закончилось вино.
Лета перевела взгляд на пустой кубок и вздохнула. Тут же из мешанины лихо отплясывавших северян выплыл Снор и едва не снёс собой всю посуду на столе.
– Госпожа хэрсир... Лодиин... – поприветствовал он, качаясь из стороны в сторону. – Вот.
Берсерк впечатал между блюдами тёмную бутыль.
– От нашего стола к вашему. Развлекайтесь.
– Спасибо, Снор.
Раскланявшись напоследок, он умудрился взмахом ладони свалить на пол несколько тарелок и, не заметив этого, снова исчез в толпе.
Конор с интересом подвинул к себе бутыль.
– Эль, – заключил он, не вытягивая пробки. – Из Кьярдаля. Повезло же.
– Наверняка из-под кровати Ларса.
– А не всё ли равно? – откупорив бутыль, он плеснул содержимое в кубок.
Лета подняла напиток и отсалютовала Марку и Нену, сидевшим чуть сбоку от них. Дождавшись взаимного ответа, девушка осушила свою порцию. Руки Конора притянули её к себе, и она закрыла глаза, мечтая, чтобы это мгновение длилось вечно. Чтобы пьяный туман не выходил из её головы вместе с какофонией всех звуков в саду, а ладони крепко держали её за плечи. Она впитывала в себе это ощущение, такое зыбкое, похожее на полусон, намереваясь оставить его в памяти как можно дольше.
Знакомый холодок коснулся позвонков, сообщая о чужом взгляде, задержавшемся на них с Конором. Она открыла глаза, и бледное лицо тут же растворилось в толпе.
– Эта девчонка весь вечер на тебя смотрит, – проговорила Лета без тени ревности.
– Которая?... А, эта. Дымок. Рабыня Эсбена Дага, помнишь такого? – ястребиное зрение быстро сфокусировалось на девушке, разносящей напитки гостям. – Сучка-то сразу сориентировалась после того, как он сдох, перебежав во вражеский лагерь.
– Неудивительно. Она же рабыня, – произнесла Лета, закусив изнутри щёку в задумчивости. – Так почему она на тебя так смотрит?
– А что? – он поймал её взгляд и фыркнул: – Брось, змейка. Да, это было однажды. Чтобы ты знала, я больше двух раз никогда ни с кем не...
– Меня волнует не это.
– Я не принуждал её. Мог ей угрожать, согласен. И только. Тород тебе насвистел в уши бреда.
– Тебя послушать, так все на тебя клевещут.
– Ну, не всем дано пасть жертвой моего обаяния, – закатил глаза Конор.
– У тебя весь мир делится на чёрное и белое, – отметила Лета, отпивая из кубка. – Одни заслуживают смерти, другие нет.
– Ты бы сейчас тут не сидела, если б я считал иначе, – огрызнулся он. – Все, кто ищет себе хозяина, умирают в конечном счёте.
– Боги, ты такой урод, – поморщилась она.
– Угу. Не притворяйся, что отличаешься от меня. Ведь весь мир и для тебя – чёртова война, – последние слова вылетели ей в ухо, посылая по коже мурашки.
– Конечно же. Сплю и вижу, как оторвать кому-нибудь голову, – парировала она.
– Но пока ты начала с уха Мину, да?
Пат.
Она не нашла ни одного ответа, который он бы не растоптал очередной колкостью, поэтому просто щёлкнула его по носу, заставив обмереть на секунду. Похоже, алкоголь всё-таки подействовал на него, так, как нужно. В другое время она бы и руку не успела поднять.
– Хочу танцевать, – проговорила она, выхватывая глазами Берси среди пляшущих. – Ты со мной?