– Пора выступать на Ноэстис. Дольше смысла тянуть нет. Каждый день отдаляет нас от цели и порождает... вот это, – он указал на уводящих Дымок стражников. – Измену и хаос. Сразимся в последний раз, братья.
Он поднял полупустой кубок вверх.
– Пусть нашим врагом останется Империя, а не сомнения, голод и болезни. За Недх!
– За Недх!
Обречённость. Во всём этом была такая явная обречённость, что леденело нутро. Но то, как северяне раз за разом повторяли последние слова Торода, селило в Лете нечто такое, что было куда сильнее и надёжнее пресловутой надежды.
Обещание положить свои жизни на алтарь невозможной победы.
Клятва.
Она нашарила рукой на столе кубок Эйдин, из которого невеста не сделала ни одного глотка, и выпила его залпом под рёв Сынов и грохот барабанов.
Тишина наступила не сразу. Успокоить бешенство толпы неожиданно решил Бью Оухрот, гномий король, гулким басом заведя древнюю песнь. Слова в ней были похожи на камни, градом катящиеся с горы, совершенно непонятные девушке. Другие гномы подхватили их, медленно вставая со своих мест, расширяя, заполоняя оттенками этот гудящий мотив, ведавший не то о потери, не то о страсти. И вот уже стены содрогались под натиском мощных голосов, дребезжала посуда, стучали в такт ладони.
Так дышали огнём их кузницы. Так шептал ветер в их копях. Так молвили их предки тысячи лет назад. О сражении на смерть, о великой битве за свои земли.
За их общий дом. За Север.
Мерный стук капель о камень был единственным звуком, нарушающим тишину в подземельях форта. Охотничья Стрела Лиакона ступала бесшумно, и Лиам в который раз поблагодарил себя тогдашнего за то, что обратился за помощью именно к ним. Они были теми, кто ему требовался – лазутчики, сумевшие прокрасться в город, полный легионеров Фанета.
Он шёл впереди, подсвечивая путь небольшим облачком света, который горел слишком тускло, чтобы разглядеть хоть что-то дальше вытянутой реки, но и не позволял заметить их, если в этом лабиринте коридоров кто-то подстерегал. С каждым поворотом в это верилось всё меньше, но Лиам был наготове, поглаживая большим пальцем кольцо-талисман на указательном.
– Мы точно правильно идём? – раздался во тьме голос Лиакона.
– Царь здесь. Ошибки быть не может.
– Зато заблудиться мы тут можем на раз-два.
– Тогда вернёмся и начнём заново. Пойдём в другую сторону.
– Как скажешь, Masdaus, – с лёгкой язвинкой отозвался Волк. – Тебя не впечатлило... это?
– Что именно?
– Белое Копьё. И вся дорога до него.
– Устланная трупами? – вскинул бровь Лиам.
Да, впечатлило. Особенно человеческие дети, распятые на городской стене. Раньше он мог только догадываться о безумии, что настигло Фанета. Они разделяли общее чувство – эту безмерную, вросшую корнем в сердца ненависть к людям. В Медную войну Лиам и сам казнил лутарийцев изощрёнными способами, но им никогда не двигало стремление перебить их всех. Сделать их рабами, отнять у них дом, заставить чувствовать то, что веками чувствовали эльфы – грёзы, что приходили во сне и наяву. Он всё ещё мечтал, чтобы княжества пали.
Но не так... Не распухнув от крови и тел, которыми Фанет старательно украсил Белое Копьё и другие города.
– Ты не одобряешь, – сказал Лиакон.
– Как я могу одобрить измену? – Лиам сощурился, поворачиваясь к илиару.
Тот поспешно заявил:
– Измена – это тяжкое преступление. Боюсь, что Фанету не сносить головы. Методы его кошмарны. Но само завоевание... Разве не этого мы все хотели?
– Дометриан не хотел, – проговорил Лиам.
– Верно. А знаешь, кому бы ещё это понравилось? Кассии Кровавой. Странно, почему Фанет написал не ей, а Птолему.
– Может, потому, что Кассия сразу бы раскусила его? Она принесла клятву служить царю Китривирии – Дометриану. А храдрайцы не нарушают клятв.
– Ты вообще её встречал, эльф? Такая грация вкупе с невероятной для её расы силой... Я б на ней женился.
– А что мешает?
– Она человек.
Лиам еле сдержался, чтобы не фыркнуть в ответ. Даже такому добродушному в целом здоровяку претило общение с людьми... Но ведь люди-то разные бывают. Те же храдрайцы, вступившие с Китривирией в крепкий союз. Северяне. Руаншиты с далёких Золотых Земель. Да и прочие, кто жил на востоке, за пределами княжеств.
Всё началось с лутарийцев. Стараниями Фанета они получили то, что им причиталось. Тысячи людей сгинули в этой чудовищной мясорубке, остался Велиград, но и его ждёт участь пепелища.
А что будет, когда падёт последний оплот княжеств? Что сделает Фанет и куда он пойдёт?
Дней, проведённых в тени у правителей, Лиаму хватило, чтобы предсказать все дальнейшие события и понять, что Фанет, возможно, один из ярчайших вождей илиаров истории, но также и тиран. Меч, что искромсает Великую Землю, если ему не помешать.