– Говори же.
– Мы хотим Южный край и Восточный удел.
– Вы там не обалдели, черти размалёванные? – встряла Злата, возмущённо откинув со лба седую прядь. – Что вы будете с этими землями делать? Вас-то и на весь Грэтиэн три калеки да две чумы.
– А зачем княжествам эти земли? – Олириам лениво перевёл на неё взгляд. – Вас осталось ещё меньше.
– Это не повод делить нашу страну, как шкуру убитого зверя.
– Не в то время, когда она таковой и является. Люди забрали у нас Речные земли, дав им новое имя – Светлицы Хармы. Где сгинули в резервациях тысячи эльфов, – проговорил Олириам тихо. – Это долг. И мы требуем его назад.
– Да будет так, – согласился Дометриан прежде, чем старуха успела открыть рот. – Восточный удел с прилегающей к нему Стронницей и Южный край теперь часть Грэтиэна.
– Спасибо, Arсhas. Мы этого не забудем.
– А что касается ресурсов, необходимых для экономического восстановления... – медленно проговорил Дометриан, призадумавшись. – Что ж, какую-то часть придётся вложить Китривирии. Разумеется, это не покроет всех расходов. У Раздолья ничего нет. Грэтиэн?
– Если бастард не растранжирил до сих пор казну, мы пустим золото на возделывание обретённой территории и строительство. На всё прочее средств, увы, нет. Можем только в долг. Раздолью, – Олириам кинул на Ияна красноречивый взгляд, и тот благодарно кивнул.
– Я это предвидел, – изрёк Дометриан. – Поэтому подумываю принять предложение Ардейнарда.
– А что Зелёный герцог хочет взамен своим монетам? – спросила Дита.
Внезапно возникший на горизонте Мортимер Дилрой её не удивил. Почему-то ей и казалось, что, как только буря в княжества уляжется, герцог непременно заявится, чтобы заключить новый выгодный для него союз, тактично умолчав о том, как разорвал соглашение с Чёрным альянсом, перетрухнув перед Инквизицией.
Однако то, что он принимал у себя беженцев в разгар бесчинств Церкви, накидывало ему очко в пользу, поэтому царь не стал отвергать его предложение.
– Он просит моих легионеров, – отвечал Дометриан, потянув уголок рта вниз. – С Севера пришла весь о том, что Империя Доэквор наконец-то пала. Герцог опасается, что северяне возобновят свои набеги. Ардейнард до сих пор помнит об их зверствах, хоть и минуло с той поры несколько веков.
– Не думаю, что я в праве советовать, – начала Дита, услышав очередное хмыканье со стороны старухи. – Но я бы дала ему то, чем он просит. В мирное время армия имеет куда меньшее значение, чем ресурсы. А если что-то случится – Сапфировый Оплот всегда рядом. Он помнит, как Китривирия ответила на зов в самый страшный для чародеев час.
Губы царя тронула улыбка. Ломаная. Искусственная.
Дита придвинулась к царю ближе.
Настало время и ей забрать то, что причитается.
– И ещё одно, Archas, – вымолвила она. – Вы позволите увезти пленника в Тиссоф?
– Вы казните его там?
– Когда придёт время.
На этот раз Дометриан долго не думал. Судьба одного смертного волновала его вряд ли сильнее, чем тлеющие останки княжеств.
– Он твой.
– Благодарю, мой царь.
***
Под сводами гробницы было тихо. Но это не была та совершенная, гудящая пустотой тишина. В подземельях гулял ветер, повывая о чём-то своём, будто вторил мыслям чародейки, глядящей в строгое лицо статуи.
Лик верховного чародея хранил свою мудрость даже в камне, смотрел на неё в ответ, так же, как и реальный Радигост – ску́льптурам удалось передать его взгляд, спокойный и печальный, знающий о твоих намерениях всё до того, как ты соберёшься заговорить. Однако она не отрицала того, что мысленное замечание о щемящей сердце правдоподобности статуи на могиле чародея могло быть наваждением, вызванным истекающими воспоминаниями думами, лишившими её сна.
– Там, наверху, почти всё достроено, – прошептала она, скрывая голос от эха, неизбежно бы пронёсшего её скорбь по безмолвным коридорам. – Ты бы не узнал Обитель. Я взяла на себя смелость переделать несколько комнат. Думаю, ты простишь меня. Быть там после всего... Мы перелистнули эту страницу. И напишем всё на следующей, чистой.
Если сменить угол обзора, позволив отсветам факелов упасть на каменное лицо с другой стороны, можно увидеть улыбку тонких губ.
Вылепить такое без помощи магии невозможно.
– Наша девочка стала ищейкой, – поделилась Дита. – Будем честны – я видела в ней нечто большее, то, чего не было у других чародеев, хоть никогда об этом не говорила. Она бы могла зазнаться, понимаешь? Я не всегда верила в неё. В отличие от тебя. Ты знал, что она особенная. И ты не ошибся.
Она положила ладонь на надгробную плиту.