- Нет: В ней мальчики и девочки, - ответила Элейн.
Когда горячее солнце стало клониться к закату, Фрэнк Витрелли неожиданно вскочил и стряхнул песок с волосатых ног.
- Не знаю, - заявил он, - как остальные, а я или ухожу от вас, или мы вместе идем играть в мини-теннис.
Он нагнулся и без малейшего усилия поставил Монни Монахан на ноги.
- Будем играть парами, - предложила Монни. - Элейн, ты играешь в мини-теннис?
- Во что? - переспросила Элейн.
- В мини-теннис. Ладно, все равно пошли, сказала ей Монни, поглядев на Тедди Шмидта. - Смотреть тоже весело.
- Не-а. Мы тут останемся, - с безразличным видом протянул Тедди.
Фрэнк Витрелли вдруг отпрыгнул назад и нагнулся так, что его голова оказалась на уровне бедер Монни Монахан. Через секунду, скривившись от боли, девушка взлетела вверх на его широких плечах и сразу же заулыбалась, как ни в чем не бывало.
- О, какой ты! - пролепетала она.
Фрэнк сделал круг, демонстрируя себя остальным и крепко держась за ляжки Монни, чтобы обратить особое внимание на свои дельтовидные мышцы. Еще раз быстро крутнувшись, словно увертываясь неведомо от кого, он побежал прочь, и его ноша высоко и неловко запрыгала у него не плечах.
- Шутник, - сказал Тедди.
- Сильный, - справедливо заметила Элейн.
Тедди покачал головой.
- Накачанный, - коротко сказал он. - Видела его в воде?
-Нет.
- Накачанный. Понимаешь, он накачал себе мускулы. - Тедди переменил тему. - Послушай. Мне уже плохо от этого песка. Вон под навесом тень. Пойдем туда.
- Ладно, - сказала Элейн, и они встали.
Только сейчас Элейн заметила, что на пляже почта никого не осталось, кроме нескольких стойких, подобно Шмидт-Витрелли, компаний, однако вообще впечатление было такое, словно все отдыхающие разом свернули огромный зелено-оранжевый зонтик и потопали по обжигающему, песку к автомобильной стоянке. И Элейн внезапно охватил ужас. Она еще никогда не бывала на пляже, но в хронике видела толпы на Кони-Айленде Четвертого июля или в День труда, так что, [104] оказавшись среди множества людей, не ощутила себя безжалостно вырванной из пределов своего мирка. Зато теперь неожиданно обнажившееся беспредельное пространство показалось ей таким же страшным, как ночная тьма. Пляж, который минуту назад был всего-навсего большим скоплением крошечных горячих песчинок, приятно скользивших между пальцами, вдруг превратился в чудовищного великана, непостижимо огромного и враждебного, готового проглотить Элейн... или бросить ее с громким хохотом в море. Неожиданный уход людей с пляжа изменил и ее отношение к юноше. Из симпатичного кудрявого Тедди Шмидта он стад Тедди Шмидтом, который не был ни матерью, ни бабушкой, ни кинозвездой, ни радиоголосом, ни...
- Что случилось? - ласково, но с обидой спросил Тедди, когда Элейн выдернула свою руку, словно ее ударило током.
Она не ответила. Потом они шли по пляжу, и он что-то говорил ей, но она ничего не понимала. Только сердце у нее билось вовсю. Ей хотелось одного, чтобы пляж и океан стали улицами Бронкса с гудящими клаксонами, лязгающими троллейбусами и одетыми толкающимися людьми. Ничего не слыша, она ждала, что пляж вот-вот встрепенется, прыгнет на нее и проглотит.
Песок под дощатым навесом оказался влажным и прохладным, и от него сильно пахло морем и гниющими отбросами прошлых пикников. Здесь было сумрачно, но, как ни странно, безопаснее, и чем дальше Элейн уходила с Тедди вглубь под навес, тем спокойнее билось у нее сердце и тем лучше она понимала, что он ей говорит.
- Не холодно? - изменившимся голосом спросил Тедди.
- Нет! - крикнула Элейн.
Она чувствовала себя, как ребенок, который, укрывшись с головой одеялом, боится выглянуть из-под него, чтобы не увидеть пугающие тени, и больше всего на свете она хотела остаться под навесом, пока чудом не перенесется в свои родной мир.
- Давай сядем, - очень вовремя предложил Тедди.
Его заурядное сердчишко заколотилось во всю мочь, потому что вековечная интуиция распутника безошибочно подсказала ему: на сей раз никаких осложнений не будет.... не будет...
В эту самую минуту на теннисном корте Монни Монахан подошла к сетке и попросила Фрэнка Витрелли:
- Пойдем обратно. У меня ноги горят.
- Еще один сет.
- Мне не нравится, что этот парень с крошкой. [105]
- Какой парень? - спросил Витрелли и оглядел соседние корты.
- Да нет. Шмидт.
- Тедди? Он хороший парень. Давай. Ты подаешь, - сказал Витрелли и отбежал от сетки.
Монни подала, ненавидя Вигрелли, но не в силах забыть, что он зарабатывает шестьдесят пять долларов в неделю и потому может ей очень пригодиться в будущем.
Когда после первого вечера, проведенного под навесом с Тедди Шмидтом, Элейн приехала домой, ее почти ни о чем не спросили. Миссис Куни мыла голову в ванной комнате, а миссис Гувер уже спала.
- Элейн, это ты?
- Да, мама.
Элейн вошла в ванную и стала смотреть, как мать моет голову.
- Хорошо провела время?
- Да.
- Купальник сел? - пожелала узнать ее мать.
- Не знаю, - ответила Элейн.
- Ты что-нибудь ела?
- Бутерброды с горячими сосисками и с соусом.
- Хорошо.
Элейн не уходила. Она почти готова была признаться.
- Никто там не мудрил с тобой?
- Нет, - ответила Элейн.
- Хорошо. Дай мне полотенце, моя куколка.
Элейн подала ей полотенце.
- Посмотри в газете, что идет в "Капитолии"? Может, завтра утром сходим?
- Не могу, - сказала Элейн. - Тедди не работает по утрам. Он хочет научить меня играть в бридж.
- А, это хорошо! Когда ты научишься, то сможешь играть со мной, с дядей Моргом и бабушкой. Тогда поймешь, что для меня бридж, куколка.