«Она впала в кому. Мы не можем ничего вам обещать или гарантировать, Григорий Павлович, - развёл руками главный эскулап нашего медицинского центра, - остаётся только ждать».
А что мне ещё остаётся делать, как не ждать, моя хорошая, только сколько?!
Осторожный стук в дверь – и моё короткое «войдите» сменяется неторопливыми, осторожными шагами. Пришёл Филипп.
- Как она?
- Всё так же, без изменений. Как малыш?
- Тоже без изменений. Ты не волнуйся, дядя, с ним Агата. Она не оставляет его ни на секунду.
Вымученно выдыхаю.
Золотая моя, что же теперь будет? Ты в коме, наш сын тоже не приходит в себя, а малышка…
Снова стук в дверь и после разрешения в палату входит малышка, та самая девочка, что сообщила о пропаже Юли и Лёвушки.
- Можно? – робко спрашивает девочка, Агния, кажется.
- Она не пришла в себя, Агния.
- А можно я посижу возле неё? Понимаете, за мною дедушка приехал и вечером мы улетаем домой. А я не могу вот так вот улететь, со Златой Александровной не поговорив.
- Поговори, только сомневаюсь, что она тебя услышит.
Мы перебрасываемся с Филиппом взглядами, но молчим при этом. Освобождаю место для девочки и отхожу к окну. О, Глеб приехал. Шустрый какой, и так быстро от раны отошёл. Новый бета стаи Белых. Добрый малый – своей жизнью едва не пожертвовал, пытаясь спасти Юлю от пасти одного из прихлебателей Бесонова. Не спас. И сам едва не погиб. Храбрец.
Смелые меня окружают, жаль только, что двое из них, самых близких и родных, сейчас едва подают признаки жизни.
- …Злата Александровна, - продолжала лепетать Агния, только если к началу её болтовни я не прислушивался, то теперь навострил уши, - вы даже представить себе не можете, как хорошо получается у Лёвы вести партию! Да в нашей студии ни у одного мальчика так хорошо не получается. Я просто уверена, что у вашего сына в будущем получится хорошо в балете.
«Что, мой сын и балет?!» - рыкнул про себя. А потом поймал улыбающийся взгляд Филиппа. Уж кто-кто, а племянник как никто лучше знает о моей нелюбви к этому самому балету. Это что же получается: пока меня рядом не было, Злата додумалась водить моего сына в балетную студию? Да не дай Селена, кто узнает в стае, смеху не оберёшься.
- Ой, дядя, а она…она рукой пошевелила! – взвизгнула Агния.
Миг – и я забыл и о балете, и о своём к нему отношении. Злата дрогнула ресницами, а потом медленно открыла глаза.
- Грег, а где наш сын?
Я так растерялся, что как истукан стоял с ней рядом и смотрел во все глаза. Пришла в себя! Проснулась! Моя золотая, моя пара, моя спасительница, моя храбрая маленькая волчица.
- Что с ним?! Он жив?! – видимо Злата расценила моё молчание как опасность и мигом напряглась, от чего приборы запикали ещё возмущённее.
И как по команде в палату ворвался медперсонал, мигом оттеснив меня в сторону.
- Скажите мне, что с ним? Что с моими детьми?! – плакала Злата.
- Ваш сын только что пришёл в себя, - пояснила пожилая медсестра, измеряющая показания приборов.
Если до этого момента в своей жизни я думал, что у меня никогда так не защемит в сердце и не закружится голова, я глубоко ошибался. Две новости, о Злате и о сыне, выбили из под моих ног почву, даже покачнулся.
- Ура! Лёва пришёл в себя! – вскрикнула Агния и со всех ног рванула в коридор.
- Принесите его ко мне, пожалуйста, - тихо попросила Злата, умоляюще глядя на нас всех.
- Сейчас, моя хорошая. Я лично это сделаю. Только давай для начала поговорим, пока сына нет рядом?
Сделал знак и в палате остались мы вдвоём.
- Что с ребёнком, Грег? – умоляюще спросила она.
Я сел рядом и, осторожно взял её за руку, принялся безотчётно поглаживать нежную тонкую кожу.
- С ним всё в порядке, более или менее. Единственное, что не поддавалось нашему контролю – его сон. После того, как Семён погрузил его в сон, малыш так и не просыпался.
- Этот урод мёртв, да?! Скажи, Грег! Ведь я сама видела, как ты успел добраться до его горла, только ведь и он нанёс тебе удар.
- Бесонов мёртв. Лишь с остановкой его сердца наш сын смог обернуться в свою человеческую форму, а я получил назад контроль над своими эмоциями.
- Хорошо. Это хорошо, Грег, но я и о другом нашем ребёнке знать хочу: что с нашей малышкой? Почему я не чувствую её?!
Я молчал, я не знал, что ответить, боялся, что правда её убьёт.
- Скажи, - ровное и требовательное.
- Она погибла, Злата. Наша девочка не выдержала того удара, что умирая, нанёс тебе Бесонов.
- Обними меня, - ровно, но холодно попросила она.
- А тебе можно?
- Чёрт, Григорьев, с каких пор ты таким мнительным стал?!
Третий раз мне говорить было не нужно. Бережно взял на руки своё сокровище, так же аккуратно и нежно прижав к себе.