Разрыв в небесах нужно закрыть, если я хочу остановить этот бесконечный поток слимов.
— Кар! Это… Ошеломительно! — восторженно кричал Асфодеус. — Ещё бы ударить этой силой по имперцам… Кар…
— Как закрыть эту дрянь, — стоя на крыше высотки, спросил я у черноклювого умника.
— Сама закроется, кар… — приземлился он рядом со мной.
— Скоро?
— Не знаю, кар… Поток слимов стабильный. Сэр Григори явно вознамерился уничтожить Радаевск… А быть может, и столицу империи хотел похоронить. Но на помощь этим ничтожествам пришли вы, кар. Он будет в бешенстве.
— Плевать. Главное, чтобы он меня не привёл в бешенство. Другие способы есть?
— Кар… Можно попробовать отправить магическую атаку внутрь… Обычно это бесполезно, масштабы не те. Но, кар, Сергей сильный… Может получиться.
Я кивнул и взлетел. Огонь — самая разрушительная источающая свет стихия. Её и отправлю внутрь…
Подлетев достаточно близко, чтобы разрыв показался бескрайним, я использовал ману со всего города, чтобы направить поток огня шириной в пятьдесят метров вперёд. Он пролетел несколько сотен метров и врезался во тьму, расплёскиваясь по её поверхности. Нехотя тьма поддавалась, разъедалась, а свет показывал то, что творится по ту сторону.
— Ах вы сволочи! — узрел я сотни мелких созданий, похожих по своей форме на людей.
Их от меня отделяла не только Герра тьмы, но и неплохо знакомый мне пятистихийный магический щит. Гады направляли потоки маны с той стороны щита в разрыв.
Охренеть какие умники! Я не знаю, насколько вы сильные, и без понятия, как долго вы собираетесь так продолжать… И пусть я увидел лишь маленькую часть общей картины, но мне достаточно и этой крупицы. Вы, уроды, сливаете тёмную и некротическую энергию в пространство, из-за чего образуется эта долбаная Герра тьмы и отправляет в этот мир свои ростки чёрной липкой дряни, уничтожающей любое проявление жизни. В мир, что теперь такой же мой, как и всех местных. Вы что, хотите его уничтожить, сволочи? Разрушить мой дом⁈
— Как будто я вам позволю! Дружище, надо с этим покончить! Объединение!
— ГРОА-А-А-АР! — взревели драконоподобные тучи, и тысячи молний впились в Герру тьмы, словно яростные змеи.
Я и сам стал грозовым драконом и полетел прямо в эту липкую чёрную массу, зависшую над городом. Надо добраться до бреши и хорошенько жахнуть с другой стороны, чтобы эти твари все там обделались.
— НЕТ! КАР! ОНА ЗАСАСЫВАЕТ, СЛОВНО БОЛОТО! — рванул следом за мной ворон.
Ха! Как будто болото меня остановит!
Таша и Люмин смотрели в небеса, как и весь остальной город. Они видели, как маленькое тёмное пятнышко влетело в огромного чёрного дракона из грозовых облаков, и тот встрепенулся. Разразился воинственный клич. Резкие взмахи его могучих крыльев обрушили такие мощные порывы ветра на город, что местами оторвались крыши и сдуло автобусные остановки.
Их господин и спаситель объединился с прекрасным, искусным, величественным и невероятно сильным элементалем. Слился душой и телом со стихией. Они не знали, что он увидел в бреши после той могучей огненной атаки, которая начала медленно разъедать тьму, но ощутили тревогу, когда человек, с которым они были связаны судьбой, приблизился к непроглядной тьме и когтями дракона стал прорываться внутрь. Когда же тьма всколыхнулась и, словно кипящее масло, обхватила чудовищного элементаля со всех сторон, пытаясь, подобно слиму, облепить его и подчинить, они и вовсе ощутили глубинный страх, что прятался глубоко в их человеческих душах.
Дракон медленно поглощался и вскоре весь оказался во власти того, что ворон называл Геррой тьмы.
— Владыка… — тревожась, произнёс Люмин. — Мы же только начали. Только вступили на этот путь…
— Он же вернётся? Нет человека сильнее его… — не сводила глаз с небес Таша.
— Идиот, кар! Что я скажу, когда совет призовёт меня к ответу⁈ — летал по безоблачному небу в лучах заката Асфодеус. — Кар, а как они меня призовут? Я же свободная пташка! Жаль, что такой интересный собеседник так глупо погиб…
— Он же сдох, да? — дрожащими губами поинтересовался у Петра Яковлевича князь.
Пётр ничего не ответил. Он просто следил за небом, в котором больше не было ничего, кроме чёрного огромного разрыва пространства. Даже слимы больше не падали на землю.
— Это самоубийство… И я не понимаю, хорошо это или плохо…
— Пусть его душа обретёт покой… — начал молиться переживший все невзгоды магистр «Белой длани».