— День. Может, два. Надо найти твоего дядю. Я же обещал отвести тебя к нему в гости.
— Спасибо. А эльки?
— Уже делаю, моя хорошая…
Я создал десяток элек различных стихий, что тут же оккупировали руки девочки, весело вереща и щекоча её.
Под звонкий смех я и ушёл, получив пожелание доброго пути от своего помощника.
А путь мой действительно будет добрым, вымощен ударами добра по хребту бесчеловечности забравшегося на вершину мира недобога.
— Раз-два-три-четыре-пять — я иду вам морды мять… — взлетел я в небо и помчался в сторону самого крупного города из всех, что смог ощутить в зоне своего божественного восприятия.
Было не очень понятно, столица это или нет. Языка я не знал, так что спрашивать местных было бесполезно. А златомордый-то наш язык выучил, падла хитрая. Подготовился перед вторжением, про меня справки навёл. О мире тоже каким-то образом узнал… Это могло бы стать неплохой загадкой, которую я бы с удовольствием разгадал, но сейчас не время быть расточительным.
— Найдите императора…
Сотни духов ветра получили приказ и разлетелись по всему городу. А я завис на месте, ожидая новостей и медленно сканируя городские улицы взглядом и чувствами.
— Самая сильная аура и концентрация магов вон там… — посмотрел я в сторону дворца, который наверняка был императорской резиденцией.
И тут же начали прибывать первые духи с докладами.
Во дворце экстренное совещание, призвали всех магов, командира дворцовой стражи и личных телохранителей императора. Все Стекались бесконечным потоком к стенам дворца, не понимая, что происходит. Видимо, новость о вторжении и нейтрализации гарнизона того вшивого бункера уже добралась до столицы.
— Начнём, пожалуй, — набрал я скорость и заложил вираж, метя прямо в тот самый зал, где собралась гвардия.
Пробить старый потолок было намного проще, чем в бункере. А затем и перекрытия между этажами. Одно, второе, третье — тормозим!
Весь в пыли, сопровождаемый градом осколков и обломков повреждённого дворца, я предстал перед людьми этого мира в свете стоящего в зените солнца. Я бы хотел сказать, что тут были лишь смертные, и я бы смог быстро и без забот закончить всю эту драму, но…
— Значит, своих верных псов ты тоже готов омолаживать за счёт детей?
Я выпрямился, стряхнул пыль и сжал кулаки. Стража и верные подданные безумного императора, идущего по пути безумного бога, были даже быстрее. Они уже достали оружие, сплели атакующие заклинания и обрушили на меня хаос атак.
А я не спешил. Я смотрел в глаза императора, пытаясь понять, насколько черна его душа, насколько она грязна и бесполезна для этого мира. Я смотрел на него, игнорируя бессильные атаки смертных. И видел пропасть вместо человеческой души.
Он тоже что-то кричал, показывал на меня своим перстом повелителя. Вены на его шее набухли от яростного крика, а магический щит защищал от осколков магии и оружия.
— Вот видишь. Даже тебя он не собирается спасать… — покачал я головой и вытянул руку вперёд.
Магическая проекция руки прошла через все барьеры, через вспышки магических заклинаний и даже через выставленную императором руку и сжалась на его шее. Я медленно поднял его вверх.
— Какие вы всё-таки шумные… — Ещё сотня проекций рук разлетелась во все стороны к защитникам этого носителя человеческой оболочки, продавшего собственную душу.
Сотня стражей и помощников императора приподнялась вверх, едва касаясь носками пыльного, изувеченного их же атаками пола.
— Обычно я так не делаю, но другого выбора у меня просто нет… — Я медленно повернул голову и посмотрел в глаза всех и каждого.
Среди сотни нашлось пятеро, кто так же, как император, не обладал душой. Пустые тела, следующие воле жадного и безумного бога. У всех них золотые линии, полные магических рун и вшитых заклинаний. А значит, все они кровные родственники императора и все полностью потеряли свою человечность за время служения, в отличие от Магдалены, её матери и дяди, что стал повстанцем, противостоящим этому безумию.
— От вас пятерых толку никакого нет. — Я сделал движение рукой, и в ней появилось моё копьё. — Пусть мир станет чище. В вашей жизни больше нет нужды. Именем Смерти, я казню вас, творящие безумие, несравнимое даже с бешенством животного.
Один взмах копья — пять проекций снесли головы тем, кто напомнил мне об ужасах и монстрах моего родного мира. Опять мне приходится головы рубить… Быть может, это и есть суть моего Дома? Быть может, мы должны были делать это всегда, и тогда с нашим миром не случилось бы ничего плохого? Мы слишком сильно верили в разумность некоторых. Жадность превращала их в монстров куда как более ужасных и опасных, чем безликие слимы…