Горный хребет рос передо мной с каждой секундой полёта. И златомордый заметил моё приближение. Его атаки стали яростнее, отчаяннее. Он явно хотел закончить с этой троицей до того, как столкнётся в битве со мной.
Я высвободил капельку от океана бушующей внутри меня божественной энергии. Благодаря четвёртым Вратам, эта капелька ускорила меня так, что за один удар сердца я оказался над горным пиком. Со вторым я осмотрелся, развернулся и с третьим отправился в полёт с копьём наперевес.
Ещё одна капля, чтобы сознание успевало за телом.
Эффект был как от разорвавшейся бомбы, в которую вплели самые эффективные и могущественные заклинания из магии времени. Мир вокруг словно замер, а знакомая златомордая физиономия, с широченным мечом в руках, зависла над скрестившей руки воительницей. Они стояли прямо посреди облаков, в переставшем кричать ветре.
Дама была старой, но всё ещё гордой и смелой. Она зависла над получившим рассечение соратником, что падал на скалы, разбрасывая свои божественные крылья. Мой враг очень хотел добить его и вложил в эту атаку всю силу. Я видел, как медленно расходятся по воздуху волны от его сокрушающего удара.
Руки дамы светились белоснежными магическими вспышками пробуждающейся защиты. Хм, немного напоминает магический покров разных животных, что не умеют создавать щиты. Да и лицо у неё имеет какие-то… нечеловеческие черты. Интересно, но времени рассматривать её у меня нет.
Женщина была готова принять удар на себя, чтобы сохранить жизнь практически побеждённого соратника, что уже ставило её намного выше, чем это золотомордое отребье с рунами по всему телу. Даже если она не человек по природе своей.
Снизу к златомордому стремился, но явно не успевал добраться огромный стебель растения, выросший из ещё одного бога, принявшего форму титанических размеров древа, укоренившегося в этих горах. Большая же часть этого дерева уже сгорела дотла, но бог упорно силой жизни восстанавливал обугленные корни и ветви, захватив и облепив несколько горных вершин.
Я продолжал приближаться к ублюдку. А его меч набирал силу и скорость, стремясь к богине. Он уже был в нескольких сантиметрах от её рук, когда я достал до него. Максимально осторожно потянул его, заодно перехватывая меч, чтобы он не порезал эту воинственную даму. И как только угроза миновала, я запечатал собственный разум и вернул привычную скорость сознания.
«БУ-У-У-У-УМ!»
Мы врезались на нечеловеческой скорости в гору. Я вытянулся, чтобы продолжить скользить вдоль неё, а не внутрь.
«ШУ-У-У-УРХ!»
Высекая золотые искры, мы продолжали полёт по горному склону, и каждый раз, как мы оказывались близко к камню, я давил на голову этого ничтожества, заставляя его буквально жрать собственные зубы и камни.
— А ты крепче, чем я думал… Даже не умер сразу… Крепкий же у тебя череп.
— …
Он просто стоял, ничего не осознавая, обезображенный, униженный, раздавленный моей рукой.
— И это даже хорошо! Я обещал самому себе, что твоё наказание не закончится быстро…
Пара ударов копья срезали с ошеломлённого златомордого остатки артефактной одежды, амулеты, отсекли пальцы, что держали меч, и оставили голым прямо посреди каменного плато. Впрочем, его тело… Его тяжело было назвать нормальным. Он пересадил себе всё, что возможно, и я чётко видел, что от его изначального, смертного тела тут мало что осталось.
Бегущие по коже тысячи магических линий с множеством рун, каждая из которых включала в себя свою силу и заклинание, раздражали. Я начал с них… Сорвал каждую, пусть для этого пришлось сдирать и саму кожу.
Как только златомордый приходил в себя и начинал орать, я бил его кулаками так, что он снова терял сознание. Был ли я жестоким? Безусловно. Мог ли я его убить сразу? Да. Моя взрывная божественность давала мне тысячу и один способ расквитаться с ним одним движением руки. Но дело было не в нём. И не во мне. А в людях, что останутся жить в этом мире. И богах, что останутся его беречь и делить между собой.
Бить его, чтобы он понял свою никчёмность, было приятно. Мучить — нет. Мне не хотелось марать свою душу о его ничтожное, грязное тело. Но я должен был. Ибо за мной наблюдали.
Местные боги видели меня, и я должен был показать им, что даже такие, как златомордый, которые знают об уничтожении, эксплуатации, запугивании и издевательствах всё, могут ждать возмездия. Такого возмездия, от которого их грязные божественные душонки будут трястись от страха.
И златомордый дрожал. Кричал. И раз за разом получал порцию праведного насилия. Сегодня мне довелось стать мясником-садистом, отвратительнейшим из всех типов людей. Я этим не горжусь. Но я не могу подвести свою публику…