Ноги ступали вниз по ступеням, портал позади полностью скрылся в преследующей меня туманной мгле. Снова прислушавшись к спящему на спине рисунку принадлежности гелла и прорисовав мысленную черту к выбранной тропе, я преодолел небольшой спуск и двинулся дальше. Выбранная дорога вблизи оказалась настолько прозрачной, что я смог разглядеть сквозь нее звезды снизу себя, обычные стоящие на своих местах звезды, однако. Может я сплю? Сбоку раздался свист, я резко пригнулся, едва разминувшись с моим ухом, мимо пролетел чрезвычайно острый клеймор. Ну и дела… Если и сон, то тогда кошмар, и это только начало… Представления оправдали себя, как будто это мое воображение само выстраивало эту стезю.
Первая же встреченная мной темная фигура, стоящая чуть в сторонке от прозрачной тропы, оказалась драконом, да и не простым, а первым увиденным мной на Гриндисе, тем, кто предоставил мне воспоминания Нетри и тем, кто, потеряв над собой контроль, умер, сражаясь с геллами в день нашей встречи с Айлен. Самилон – родитель Эйдана, не спроста это так, – решил я, проходя мимо изваяния, – не спроста… Второй экземпляр неуемной деятельности чьих-то бурных фантазий оказался вышедшей из тени Ластией, драконом, который повстречался мне после дождя в день прибытия на Гриндис. Сразу вспомнились те райские ощущения и гипноз, созданный, как мне показалось, вибрацией прозрачных крыльев этого потрясающего существ. Странно было это осознавать, но статуя действительно мне улыбнулась и, в этом я не уверен, даже подмигивала мне. В благодарность за ее самоутверждающие действия я сдул с этой красавицы несколько пылинок и преспокойно побрел к дальнейшему.
Следующий антагонист геллов оказался страшным Вазиром, в чертах морды которого я по непонятной причине узнал Мираса, одного из пальцев длани Вордарога, учувствовавшего в осаде Твердыни Каршина и в последствии еще ни раз попавшего мне на глаза, сгинувшего при неизвестных обстоятельствах в ловушках тогдашних Нетри – палазников, играющих роль очень крупной занозы в заднице Синего ордена и по мимо этого отвлекающих внимание от меня. Изваяние не предпочло оставаться статуей и приоткрыло один пылающий желтым огнем, ужасающий своей злобной красотой драконий глаз:
– Ты убил меня! – во тьме сказало чудовище. – Но у брата моего все же еще есть шанс.
Не скажу, что я не испытал страха до дрожи в коленях и ужасающих судорог сознания, говорящих: “Бежать!”, но почему-то после всего произошедшего со мной, эта угроза виделась мне не столь пугающей, как могло показаться со стороны. Вероятно, все дело было в том, что оба дракона и Мирас и его брат – Клириган в настоящее время были мертвы.
– Причуды, причуды, – прикусив губу, бормотал я, покидая одного из призраков былой славы.
Дорога моя снова разветвилась, выбор предстоял меж путем вверх и направо, и вниз и налево, я решил пойти вверх, так как с некоторых пор любил высоту. Внезапно сделанный мною шаг проделал какой-то фокус с пространством, изменив небо, да и весь видимый мир на два диаметрально противоположных полюса, что в вечной борьбе не могли передвинуть друг друга хотя бы на волосок. Одну половину сознания заполонила сочная зелень, вторую зыбкое серебро. Антураж был очень знаком в плане цвета, но все же казался одновременно с этим бескрайне далек. В головокружительности происходящего пришлось хорошенько вглядеться в весь этот беспредел прежде чем сделать очередной шаг.
Что-то мельтешило в пространстве каждой из сторон, энергия, проходящая путь длиной в жизнь, ручьями текущая по цветам, застывала на их границах и, делая витки и повороты, возвращалась назад и так далее бессчетное количество раз. Что же это такое и почему оно мне так знакомо? Предчувствие говорило, что в знании кроется сила, но я еще не готов раскрыть ее до конца.
Изображать фонарный столб долго не пришлось, особо заблудшей персоне ветер повелел сделать очередной шаг. Блеск убедил прибегнуть к скорости, а звук прислушаться до покрасневших ушей. Рок и вьющийся плющом путь привели меня к ней. Скульптура была совсем несравнима с реальным размером дракона Клиригана, однако по внушительности своей, казалось, опережала Вазира не на один век. Вот тут мне уже всерьез пришлось напугаться, душа ушла в пятки, когда окаменелая скорлупа сошла на нет, и оживший дракон повернул голову ко мне, невыносимо горячим взглядом испепеляя меня, собирая прах в кучу Ронета, снова испепеляя, снова собирая и так до бесконечности.