Разинутый в зевке рот тоннеля оказался проходом в толще прозрачной горы, в который я без сомнений проник, прихватив с собой, естественно, трех своих новых друзей. Антураж был еще тот: прямой коридор, многократно усиленный арками потолок, зловещий зеленый свет и факелы на стенах, неглубокие ниши с постаментами внутри по бокам от тропы и антрацитово-черные острия, плящущие в тенях и, казалось, пьющие черноту. Я уже ступал вперед, перемежая свет и тьму и завороженно глядя на огни Саури, то тут, то там вспыхивающие на глазах и неожиданно затухающие под действием надвигающихся из ниш теней.
Апокрифом тайн стал для меня этот путь, а все его причуды воздухом, которым я повсеместно дышал. Нити на месте не стояли, а при виде меня будто оживали и простирали ко мне свои невидимые руки, или волокна, или что-том у них вместо них? Реакция мечей, мне сподручнее думать о них, как о мечах, была крайне неоднозначна: одни радостно встречали меня и кружили вокруг словно в танце, другие уходили в хвост и плелись за мной, как первые три, третьи с яростным визгом бросались на меня и пытались проткнуть, благо мои три подруги им этого не позволяли, а иные из них просто сбегали, когда свет моих очей приближался к ним. В общем, коридор этот оказался той еще занозой в заднице, преподносящей мне один сюрприз за другим.
Вскоре позади меня образовался уже целый шлейф из парящих, шипящих, агрессивных, добрых, умных и трусливых кленков. Каждый из них жил своей собственной жизнью и простирал замыслы к одной единственной цели, хоть как-то повлиять на мой путь, однако три распушившихся в диковинный хвост острия, похоже, вели свою политику на счет меня и старались никого ко мне не подпускать.
В конце пронзающего толщу горы коридора мне вздумали повстречаться и иные обитали этих мест. Безликие призраки в дымных балахонах и одеяниях, повторяющий один лишь мертвый покров. Пустые глазницы, бледные цвета и окутывающий их нетленные оболочки морозный туман. Но было еще кое-что, казалось, над каждым из них завис неясный ярлык, какой-то маленький тусклый кусочек бренности бытия, в одночасье переливающийся гранями Сердца Мира, образ из их жизни, обозначающий, что Гриндис помнит их всех. Ходьба по краю, бесчувствие и вечность – вот их удел. Жизненной силы в этих тенях не было, однако в них все же теплился еще какой-то огонь, та искра их которой порой мог вспыхнуть пожар. Их траектории пересекались с моей, шли параллельно, на встречу, уносились сквозь стены и простирались в даль. Никакого дела им не было до меня, даже ускорившийся в момент ритм сердца не смог достучаться до давно увядших ушей.
В конце коридора забрезжил рассвет, глаза сощурились, ноги засеменили к нему, плененные огнем факелы последний раз всколыхнулись, и вам не хворать, призраки разошлись по сторонам, дела у вас не ахти, острые нити как-то угомонились, вот теперь можно спокойно идти. Три ступеньки поддались на шаги, ветер вздохнул прямо в лицо, арка прохода заполонила собой все, выйти и войти – здесь, похоже, это означало только одно.
Под ногами двуцветный пол, половина пушистой зеленой травы, половина душистой белой земли, тропка среди облаков и площадка в нескольких десятках шагов, двуликое небо и перила обоих цветов. В видимом параграфе рябит от всевозможных видов мечей и скрытых за их личиной Связующих нитей. Надоедать? Да никогда, я с ними неплохо лажу и можно сказать дружу. Об этом ясно говорило утроившееся количество вставших на мою защиту блестящих в свете невидимого солнца разноцветных кленков. Но обстоятельства не могли долго стоять в стороне, лишь только походу продвижения объявлять мне войну.
Скорость походки стала быстрей – опоздать на поезд, где есть Айлинель? Фантасмагория из Нитей превратилась в ползущий за мной диагональный смерч – а вот это уже ближе к панике! Путь обломался на тридцать два впившихся в дорогу клыка – выбираю белейший из них! Навострить все шесть чувств и найти только пять – куда же подевался мой Лейглавирн?!