– Вынужден удалиться, – уж больно зациклено взглянув на новоявленную геллфессу, откланялся Хвайт.
– Вот так вы ее обычно видите? – через какой-то время поинтересовался я.
– Да, а что? – ответил-спросил первым Келл.
– Раньше я всегда видел ее в своем обычном виде, – замялся я.
– Она ж обещала не влиять на тебя, милый, – надула губки моя половинка, – тем более ты в любом случае не сбежишь теперь от меня к ней.
Да, она всецело права, сейчас я попросту не мог растянуть нить нашей эмоциональной связи хотя бы на несколько метров. Боюсь повредить? – Да не шутите так! – Порвать ее кевлар или ларт не представлялось возможным, мы сами в мгновения ока связали себя прочнее не куда, и теперь постоим за свои чувства целой горой.
Еще один громко запомнившийся подарок был явлен нам руками Карада. Этот музыкальный инструмент представлял собой некий барабан, с верхней стороны венчающий себя струнами, а снизу имеющий двойное дно, которое при ударе о калено издавало звук барабана, что в совокупности с трелью струн вытягивало ту еще мелодию. Когда лост затеял эту игру, никто и не предполагал, что подобные звуки вообще имели возможность существовать. Грань между тонкой мелодией струн и гулким басом барабанной бочки никогда не была еще так тонка. Не знаю, кто его создатель и где Карад раздобыл это чудо инженерной мысли, но, когда резонирующая мелодия полилась нам в уши, это уже не имело никакого значения.
Когда кельтский мотив смолк и инструмент отправился в колоду даров, к нашему веселью присоединился и Натти, который по самой весомой причине не смог оставить свой новообретенный цветок позади. Гелл представил жениху и невесте свою красавицу и вручил им от их обоих свои дары: изящные шкатулочки с выгравированными на них именами суженных – “Ронет” на шкатулке для Айлинель и, свойственно, “Айлинель” на моей шкатулке. Геллфесса оказалось одной из дочерей Андоры, матриарха – Клеоны и ее супруга рэна по имени Нилл, а звали девушку чудным именем Флорисса, что так и выскакивало из уст нашего зеленоволосого мудреца. Лати – так называли детей властвующей семьи в Андоре Фрайст, и именно эту значительную особу удалось подцепить алхимику Натти в пределах этого чудного дня. Судьба в конце концов отрядила ему должную масть и вознаградила поощряющего жизнь деятеля своей чистой монетой. И оказались эти близнецы даже слишком схожи, ведь алхимик и травница – это тот еще букет. И в смелых воплях счастья на их лицах отражались эти слова. В чудесном коктейле смешались черный и зеленые волоса. Веселье продолжалось, и химики наши обещали зажечь небеса.
Подарок от похитительницы старейшин тоже не пожелал долго ждать. В странности ее искренних слов проступил он и твердость его намерений:
– Если б вы знали, каких мне усилий стоит не ворожить к себе геллов, – вздохнула Юнсол, волны ее привлекательности словно прокатились по залу вокруг, все взгляды присутствующих мужчин на несколько мгновений обратились к ней, а затем, по воле чаровницы соскочив с поводка, вернулись ко своим делам. Только мне было все равно, потому что мысли мои принадлежали одной лишь ей – Айлинель.
Подарками от Эйдана же были его более-менее примерное поведение, несколько пылких мысленных фраз на счет моей самки и тихое чавканье из-под загнувшегося от яств стола.
Следующий, я бы сказал, инцидент, и, полагаю в этом все бы со мной согласились, произошел спустя несколько минут, после олицетворений запихнутых за пазуху чувств фурии Юнсол. В какой-то момент из аристократичной массы толпы изрыгнулись несколько звучных воплей, ахов и охов и последовавший за этим всем Лайлэн, поймавший за шиворот какого-то непослушного гелла, который все вознамеривался вырваться и сотворить несколько пакостей и так по зловещему глянул на нас с Айлинель. Проходящий на значительном расстоянии от центра пира Лайлэн посмотрел в наши глаза с сочувствием и даже с таликой тоски: “Всего лишь недоразумение” – говорило его лицо, но мне и принцессе моей показалось не так, так как друг наш явно что-то скрывал и слишком быстро вынес злоумышленника долой от нас, и строй идущих за ним замаскированных под гостей солдат явно это подтверждал.
Верно, сегодня наша охрана превзошла сама себя, и ничто не будет в силах испортить периферии даты календаря. Даже Фелис ухитрялся время от времени обновлять вокруг сладкой пары нисколько не ощутимый в момент спадания слегка проявляющий себя голубоватый щит. Ведь угрозу даже в самый яркий момент никто не отменял. Шрам, оставленный Больдаром, этому великое доказательство и напоминание обо всем.
Итог нежданной вечеринки близился к своему завершению, и в какой-то момент в прикрытом расстоянием небе зажегся салют. Ставни, окна, балкон, геллы – ничто не могло сместить великолепие фейерверка хоть на сколько ни будь ниже его изначально задуманной высоты. Вьюгой разноцветных гирлянд опадали цветы, в ветру подобных просторах порхали опыляющие красоту мерцающие в ночи насекомые. На грациозных фонтанах вздымались крылатые корабли, в бушующем пламени рождались драконы семи цветов, а под самим укрытым подолом туч небосводом в самой высокой точке дали под оглушительную мелодию торжества одна за другой возникали сказочные кометы, которые в замысловатости переплетений множества паутин в конечном итоге отпечатывали в сознании только один след – восьмерку из двух воссоединенных воедино колец, предчувствующих колебания наших сердец.