– Стук-стук-стук! – подозрительно затараторил ветер ударами по окну.
– Что там у нас такое? – тихонько просопела Айлинелька, перевернувшись на бочок и обернув руку вокруг меня.
– Ландыши принесли, – настороженно прохрипел я и, выбравшись из-под ее ручки, поднялся из уютного гнездышка, не забыв прихватить с собой Лейглавирн.
– Через окно? – озабоченно наморщив лоб, сквозь дрему неразборчиво промычала она.
– Ага, они самые, красивые ландыши, через окно, принесли тебе в подарок, – монотонно и успокаивающе говорил я, резкими движениями скользя в тенях в сторону окна.
– Поставь на… – последние ее слова повели девушку по дремучим тропкам далеких краев земель сна.
Казалось, обычный ветер играл злую шутку со мной, но было в нем что-то зловещее и неприкаянное, по ту сторону райского плена за окном в глазах Айрэла мерещились мне тайные и ужасные, живые и страшные орудия ордена, готовые в любую секунду напасть и сокрушить меня. Я моргнул, теперь уже какой-то шелест маячил на периферии сознания, и за окном чудился сам Вордарог. Пришлось на дюйм сдвинуть край занавески и вглядеться в посеребренный мир. Ничего и никого, чуял же какую-то незримую опасность… куда делась? И звук разом стих, не понимаю, в мирной обстановке и такой кошмар привиделся. Я уже уверенно раздвинул занавес и, в лунном свете таращась на белые стены дворца, вразумел все и, сославшись на разыгравшееся воображение, побрел обратно в постель. Но не тут-то было в этот же момент в дверь кто-то неуверенно постучал, и я, насторожившись, пошел отпирать. Стук прекратился, но я все равно отпер замок, и держа руку на показавшейся мне горячей рукояти меча, осторожно приоткрыл дверь. За ней меня встретил Дардриил, который внимательно оглядев меня с ног до головы и проверив, все ли в порядке, улыбнулся при виде кленка, и, извинившись за неудобство, тихонько ушел, на прощание пожелав спокойной ночи. Я так и стоял в ступоре, провожая его взглядом и оглядывая стоящих у стен шестерых стражников в серой полуброне, обозначавшей бдительный надзор правителя Улиссана.
Ветер ласкал ее лицо, шевелил волосы, колыхал подол платья, мы стояли на балконе, словно на носу Титаника, я позади нее, она впереди. Руки ее расставлены по сторонам, мои придерживают девушку за талию, боясь упустить, упорхнет ведь, и не найти потом. Город в своем великолепии, как всегда, прельщал взгляд, и в навиваемых им воспоминаниях по хороводам улиц уводил нас вдаль. Очи вновь и вновь посещали вздымающуюся исполинской фигурой Спиральную библиотеку, как будто заточающую в своих узлах весь смысл того, что происходит вокруг. Линии и изгибы, коридоры, полки и книги, рукописи и фолианты, библиотекари и их тайны – под действием доселе невиданных сил и их ретивых помощников нам удалось тогда отыскать в ее пределах предмет, который венценосной судьбой должен был привести Точку на Путь. Стекла, расположенные по всей библиотеке в укромных и специально отведенных местах, своим посещаемым абсолютно все зеркала причудливым светом провели нас по всем страницам некой тайны, отведенной этому месту. Каждый отблеск приводил к новой головоломке, а каждая головоломка приближала на шаг к Нантис. К своего рода ключу, открывающему путь к Сердцу Мира, тому предмету, что в конечном итоге оказался осколком самого Сердца, тающей в его бесчисленных гранях частицей, способной как открыть Путь, так и запереть его, той крупицей, что обладала невероятной силой явить идущему абсолютно все пути. Переходным звеном непостижимого плана был Осколок и я, звеном, что в алых всполохах сути отыскать способно было его.
– Где же ты? – казалось, совсем невольно прошептала Айлен эти слова.
– Что такое, малышка, не нотки ли это печали соскользнули из твоих уст? – с чуткостью Гриндиса поинтересовался я, силясь разузнать, что могло хоть на сколько ни будь омрачить сей прекрасный момент.
– Каждый раз, лицезря Улиссан во всей красе, я вспоминаю ту, что явила меня на свет и впервые показала мне серебряные крылья нашего города, – тихонько заговорила Айлинель, слегка вздрогнув. – Я скучаю по маме, Рон, я не видела ее с одиннадцати лет и просто невероятно соскучилась, многие отчаялись, быть может, даже отец, но я все еще надеюсь встретиться с ней вновь, она не могла пропасть навсегда, не могла умереть и покинуть нас, не могла, понимаешь, это, это…