“Элея помнит. Помнит все. Помнит всех”.
Лицо Торая исказила гримаса, из глаз и ушей текла кровь, но он нашел в себе силы выстрелить снова - и не попал ни разу. Он взмахнул рукой, судорожно стискивая в ней камень, и Джесс захлестнула новая волна видений, от которой уже Андолас пошатнулся, сгибаясь и корчась под грузом вины. Джесс увидела его - молодого, статного и бесконечно надменного, гордо взирающего на исполинский кристалл, заключенный в реактор.
"Десять жертв в месяц - не цена. В тюрьмах станет просторнее".
"А если возникнут побочные эффекты? Мы не знаем, какой характер приобретет псионическая энергия, если вырабатывать ее таким способом..."
"Торай, да что с тобой? В худшем случае, народец станет чуть более нервным. Фармацевтическая индустрия скажет нам спасибо за возросший спрос".
Видение сменилось: двенадцать человек сидели за круглым столом в помпезном конференц-зале, с мрачными лицами слушая доклад одного из них. Джесс не сразу признала в нем молодого Андоласа: он словно постарел на двадцать лет. Ни следа не осталось от былой надменности и уверенности: он сильно сутулился, лицо посерело от усталости и недосыпа. Роскошные светлые волосы были стянуты в простой узел на затылке и выглядели так, будто их не мыли неделю.
"Вы сами видите динамику. Если не отказаться от энергии душ, жертв станет еще больше. Мы совершили ошибку. Мы не можем держать это под контролем".
"Вы понимаете, что это означает?"
"Прекрасно понимаю. Крах нашей экономики. Крах нашей мечты о вечной жизни и сверхчеловеческих способностях. Но иначе мы станем свидетелями краха всего нашего народа. Поэтому я выношу на голосование уничтожение Элеи, демонтаж псионических электростанций и полный запрет на использование этой технологии в дальнейшем".
Вверх взметнулись три руки. Четыре. После паузы - пятая. По лицу Андоласа медленно поползла капля пота. Он неотрывно смотрел на Торая. Тихо, одними губами прошептал: "Пожалуйста".
Торай медленно покачал головой. Лицо Андоласа окаменело, взгляд застыл.
"Ваше предложение отклонено, магистр Андолас".
- Да, я положил начало этому кошмару, - донесся до Джесс голос нынешнего Андоласа, ветхого старика. - Но это ты отказался положить ему конец.
Камень в руке Торая разлетелся на мелкие осколки. Он страшно, надрывно закричал, выгибая спину в конвульсиях и раздирая ногтями кожу на лице. Андолас, напротив, расправил плечи и стал крепче стоять на ногах.
Крики Торая становились все более надрывными и безумными. В моменты, когда ему удавалось сказать что-то, он бормотал на своем языке - Джесс не понимала слов, но поставила бы деньги на то, что Торай пытался молиться.
По мере того, как он слабел, Джесс становилось лучше. Она уже могла шевелиться, хоть и с трудом. Стиснув зубы, Джесс заставила себя размять руки и переступить с ноги на ногу. Сейчас это вполне могло считаться за подвиг.
Раздался выстрел. Торай, конвульсивно дернувшись в последний раз, обмяк и затих навсегда. Райнер трясущейся рукой убрал пистолет в кобуру.
- Попал, надо же… Не серчайте, господин Андолас или как вас там, но так будет надежнее.
Андолас печально улыбнулся:
- Что ж, все шло к этому. Пожалуй, я должен поблагодарить тебя: не уверен, что у меня хватило бы духу убить последнего современника… Да больше, чем современника. Мы и правда были друзьями, знаете ли. Только я поумнел, а он остался прежним.
Голоса и видения понемногу унимались - не исчезали до конца, но отходили на самую грань восприятия, как отдаленный шум за окном. Наверное, нужно время, чтобы они совсем пропали после того, как их растревожили.
Рядом громко выматерилась Зайнаб.
- Да чтоб я еще хоть на день осталась на этой гребаной станции! Сходила на дело, заработала деньжат…
- Именно с этого желания частенько начинается путь в пропасть. - Андолас тяжело оперся на трость и, с трудом пройдя несколько шагов, уселся на пьедестал пустующего “гроба”. - Вам и правда лучше как можно скорее покинуть эту станцию. Уж поверьте одному из ее создателей, вас не ждет здесь ничего хорошего. Ни вас, ни кого-либо еще.