Семеро пленных, которых мы взяли из разрушенного лагеря, были спущены с катера и под конвоем направлены к машине. По моему приказу один из них попытался завести двигатель. Не прошло и нескольких секунд, как раздался неутешительный свист. Переводчик передал его слова: двигатель перерезан боевым излучателем.
Мне это было невыносимо слышать. Машина могла бы существенно сократить время, а каждая минута сейчас была на вес золота. Попросив техника освободить место, я сам забрался к двигателю. Сквозь многочисленные трещины и разрезы я пытался понять, что передо мной. Механизм был сложным и совершенно мне не знакомым.
Осознавая, что разбираться в конструкции смысла нет, я пошёл простым, но опасным путём. Я активировал заклинание восстановления, медленно сращивая повреждённые детали, как будто возвращая их к жизни. Каждый разрез, каждая микротрещина требовали полной концентрации. Время тянулось мучительно долго, я весь покрылся потом, но наконец половинки двигателя соединились.
— Попробуйте завести, — коротко сказал я, спрыгивая на землю.
Сначала пленники молча смотрели на меня, как на сумасшедшего. Но когда двигатель послушно загудел, лица у них вытянулись от изумления. Один из техников перекрестился, а кто-то растерянно пробормотал, что это невозможно.
Над головой вспыхнул магический вестник. Я мгновенно активировал его, и до меня донёсся знакомый шёпот Сезанны:
— Любимый, нас загнали в какую-то странную железную башню. Мы в одной из комнат, отец говорит, что здесь что-то подавляет магические способности. Но артефакты работают. Прошу, будь осторожен. Люблю тебя…
— Я уже близко, потерпите, — тихо ответил я, и, отпустив вестника, обернулся к своим людям.
— Занимаем места! — скомандовал я. — Вы, — обратился я к пленному водителю, — ведите на максимальной скорости. Сколько времени до корабля?
— Шесть часов, если ехать без остановок, — отозвался он.
Чувство тревоги продолжало сжимать моё сердце. Мы выехали, и машина рванула вперёд, гудя мотором. Я смотрел в сторону горизонта, борясь с мыслями. Если с Сезанной что-то случится, если с её отцом что-то случится… Эти космолётчики познают, что такое гнев эльфа.
Материк Энора. Центральная часть.
В рубке корабля атмосфера была напряжённой.
— Все на борту, капитан. Бомба установлена и заведена. Время до взрыва — пять часов, — доложил дежурный офицер.
— Почему так долго? — раздражённо спросил капитан.
— Это минимальное время для этой серии, — пояснил офицер. — Уменьшение времени срабатывания требует перепрограммирования на специальном оборудовании, которого у нас нет.
Капитан задумался, затем махнул рукой.
— Хорошо. Разницы всё равно никакой. Эта бомба невозможна к обезвреживанию после активации. Командуйте взлёт.
— Слушаюсь, капитан.
В рубке раздался общий сигнал тревоги. Через несколько минут огромный корабль с рёвом поднялся в небо, оставляя под собой дымящийся след.
Мы успели вовремя. Машина резко затормозила у массивного устройства, наполовину скрытого в земле. Это была бомба. Многотонная конструкция из металлических пластин и кабелей выглядела устрашающе. Один из пленных, подбежав к ней, открыл панель и побледнел.
— Осталось десять минут, — сообщил он, вытирая пот со лба.
— Всем отойти! — резко приказал я.
Я подошёл к бомбе, активируя второе зрение. Внутренняя структура этого устройства была чрезвычайно сложной. Материалы, которые я видел, были мне совершенно незнакомы. Мой разум едва успевал обрабатывать сложные данные, но я знал, что не могу позволить себе паниковать. Я потратил семь из десяти минут на то, чтобы сканировать устройство, пытаясь понять, где находится активный заряд. Наконец я нашёл его — в центре, внутри конусообразной ёмкости.
— Заряд в конусообразной ёмкости? — уточнил я, обращаясь к переводчику.
— Да, — ответил он, сглатывая.
Я закрыл глаза, собираясь с силами. Единственный способ нейтрализовать заряд — это изменить структуру вещества. Я начал перестраивать молекулы, увеличивая плотность материала, чтобы он стал инертным. Это было опасно: любая ошибка могла ускорить взрыв. Минута за минутой я работал, стиснув зубы. Когда до взрыва оставалась всего одна минута, я завершил преобразование. Заряд стал изотопом осьмия-187 — единственным веществом, плотность которого превышала исходное.
Наступила тишина. Вместо взрыва раздался глухой щелчок.