Откинулась на спинку. Пар от воды поднимался, превращая ванную комнату в баню.
Иногда я так увлекалась мыслями о Мире, что словно бы теряла связь с собственной реальностью. Была здесь только физически.
– Надо, наверное, погулять с друзьями... – подумала я и задремала.
Пятое. Триумф?
Дракон шла так очень быстро и вскоре запыхалась. Она дышала со звуком, напоминавшем о шипении дракона, огонь которого иссяк.
Силы кончались. И, когда двигаться уже не представлялось возможным, она упала на колени и обернулась.
Город скрылся за горизонтом.
Часть II. Глава седьмая
Часть II,
когда немного легче
Глава седьмая
Первое. Бессмыслие в форме пейзажа
Дракон приподнялась на локтях. Она пролежала четыре часа шестнадцать минут, хоть и не знала об этом, у неё нет часов, на сухой земле, стараясь поспать, но сон, не в силах ужиться с тревогой, ушёл и от Фивы, и от тревоги, оставив их обеих.
Солнце было столь же понимающе, сколь и сон, и дало Дракону щелбан по затылку, обкусало плечи и обгрызло нос своими шершавыми лучами.
Дракон лежала одна. Посреди... ничего. Как ещё это можно назвать, кроме как «ничего»? Пустыня — бессмыслие в форме пейзажа.
И это «ничего» клацало мелкими камнями-зубьями, кидалось песком и призывало солнце к наступлению. Это «ничего» — злобное, враждебное и мстительное — медленно топило Фиву в отчаянии, иногда доставая из него, давая ей подышать, и снова окуная обратно, как заправский мафиози. Только этот мафиози не уточнял, что ему от неё нужно.
— Я не могу этого выносить, — говорила Дракон в первую минуту. — Я должна это вынести. — Говорила она во вторую.
А в третью она тягостно молчала.
Она хотела сдаться, вернуться, найти Нарциссу, извиниться, хотя извиняться, разумеется, не за что, запереться в городе, заколотить подъездную дверь, забаррикадироваться в своей квартире, закрыть двери, захлопнуть окна, заплатить за Интернет на десятилетие вперёд и больше никогда, никогда, никогда не пытаться куда-то уйти.
Ради чего и зачем она ушла?
В какую бы сторону Дракон ни шла — «ничего». Выжженность, сухость, уныние. Как много в этом «ничего», не правда ли? Какое тяжёлое это «ничего», медленное и тягучее.
Зачем Фиве куда-то идти? Что толкает её вперёд — мысль об Эдеме где-то вдалеке, за поворотом? Но кто ей сказал, что лучшее место существует? Эта глупая, пустая надежда, мешает ей умереть прямо здесь, прямо сейчас, и больше ни о чём таком не беспокоиться во веки веков.
Эта надежда отделяет её от свободы.
Второе. Утята
Прошлое.
Нечто ударило меня в плечо, а нечто другое — в ногу, а нечто третье — по спине. Дребезг и грохот ворвались в мои уши, залезли в черепную коробку и попрыгали на моих мозгах как на батуте. Я схватилась за голову.
Когда всё утряслось и мозги перестали болеть, а картинка двоиться, я открыла глаза. Сердце колотилось как у кролика... я не сразу поняла, в чём дело. Я явно не собиралась здесь оказываться. И, конечно, избиение меня в мои планы тоже не входило.
Но кое-что я поняла сразу. Я находилась на кухне.
Вокруг валялись кастрюли, кастрюльки, предположительно две разбитых чашки (возможно, три), опрокинутый стул и корзинка с полотенцами с утятами. Очень милые полотенца.
Это не моя кухня. На моей кухне полотенца с помидорами.
Пока я недоумённо таращилась, вспоминая, как это я здесь оказалась, и откуда пришла, и куда шла, возле двери возникло не менее недоумённое лицо Норберта. И он задавался теми же вопросами.
– Как ты здесь оказалась?
Третье. Дверь
Прошлое. Продолжение
Я навестила Мир снова.
Но сначала я легла в свою кровать на планете Земля, поставила будильник на телефоне, посожалела, что у меня не Iphone, закрыла глаза и быстро заснула.
В своём сне я легко отыскала Дверь. К этому моменту я уже научилась заходить в Мир осознанно и намеренно. Хотя каждый раз я была не уверена, что смогу вернуться назад.
Сначала, давно, это была не Дверь, а такой круглый энергетический портал как в фэнтези-фильмах. Затем оказалось, что раз проход через мой сон, то и правила здесь мои. Вот на Земле правила чёрти чьи, христиане говорят, что Бога, не знаю, насколько они правы в этом, но правила уж точно не мои, иначе я была бы богата и с красивым мужем. И в Мире правила тоже не мои, не знаю, кто там их устанавливает. А во сне, в комнате перехода, – мои. Похоже, это мой личный коридорчик, так что тумбочку выбираю я.