Казалось бы — она преуспела. Выбралась из плена Города. Ушла, куда глядят глаза, как хотела. Успех, счастье, радость. Нет?
— Я сдвинулась с мёртвой точки, изменила свою жизнь и духовно качнулась.
Тогда почему так тоскливо, Фива?
— А какой толк в моём росте, какой смысл? К чему все эти телодвижения?
Дома можно было забраться в ванну на несколько часов, прихватив с собой газировки и пиццы. Дома можно было играть в компьютерные игры, проживая одну жизнь за другой с ярких и фантастических мирах. Дома можно было включить кондиционер.
— Что я здесь делаю? Разве мне здесь лучше?
Вовсе нет.
Дракон шла, уставившись в асфальт, понуро свесив нос, ядрёно-розовые волосы потускнели от пыли и посветлели от солнца.
Кем она себя возомнила? Героиней? Главной героиней сериала? Какая самонадеянность.
— Не думай так.
— Ась?
Фива обернулась.
Дракон остановилась на шоссе посреди пустыни. Сумерки спустились к этому моменту, возможно, ночь наступала (ну надо же). Небо серело.
Подняв свою понурую голову, Фи увидела девушку, чистую, бледную, с чёрными, как летучие мыши, волосами, и глазами-угольками.
Девушка выглядела неброско, но пугала. Волосы блестели, ногти - аккуратно подстрижены, чёрное платьице — поглажено. Черты лица неприметные.
— Это твои сгустки, да? — сразу предположила Фива. — Цветовая гамма та же. Я, кстати, уже совсем привыкла к тому, что они идут со мной.
Девушка проигнорировала вопрос, внимательно осмотрев Дракона. Взгляд был неприятный, оценивающий, оглядывающий сверху вниз немножко презрительно и множко холодно.
— Я — Ведьма, — прямо сказала она.
Глава восьмая
Глава восьмая
Первое. Божественная безвкусица
Ведьма щёлкнула пальцами и вот Дракон уже стояла по щиколотку в озере, вокруг которого пышно цвела зелень. Осоку, папоротники и кустовые розы, казалось, понапихал сюда очень добрый бог, незнающий о своём безвкусии, а колибри и метровые попугаи, похоже, и не слыхивали о конце света.
– Ёлки-палки, ты меня отравила? Если так, то спасибо большое, скажи, чем отравила, и отсыпь мне этого с собой.
Ведьма закатила глаза.
– Это мой дружеский, полный миролюбия, жест по отношению к тебе. Я не здесь живу. Так что побыстрее, пожалуйста, я бы хотела вернуться в свой дом. Мне здесь неуютно.
Дракон мгновенно превратилась в безумную: скинула обувь, пробежалась босиком, припала к воде, жадно её пила, потом окунула туда голову, потом всю себя, рассмеялась, как сумасшедшая, сняла свою мокрую одежду, раскидала её вокруг, снова искупалась, снова рассмеялась, и начала носиться туда-сюда с криками:
– Слава телепортации! Телепортация – это великое благо! Слава телепортации!
Дракон не видела, но Ведьма слегка улыбалась, глядя на это веселье. И сказала одному из сгустков вокруг неё:
– Она живая. Наконец-то. Живое создание.
Второе. Репейник
Жила Ведьма далеко-далеко. От чего далеко? Ну, от всего далеко. Так далеко, что всё далеко.
Дракон и Ведьма телепортировались в её логово мгновенно, но как-то чувствовалось, что они телепортировались ну очень далеко.
Похоже, Ведьма прекрасно колдовала, словно никогда и не было с магией в этом мире проблем.
Вот только архитектура не входила в её курс по волшебству.
Лачуга выглядела откровенно убогой и потрёпанной не десятилетиями, а столетиями ураганов и депрессий, окна забиты досками, дверь наполовину слетела с петель и теперь угрожающе нависала. Это чёрно-серое счастье, именуемое домом, стояло посреди потрескавшейся сухой земли неясного оттенка жёлто-коричневого спектра.
– Это такой стиль, – объяснила Ведьма убогость обстановки, щёлкнула пальцами и прямо под попой Дракона появился пластиковый, новый, белый стул, а прямо перед Драконом – пластиковый, новый, белый стол.
– Меня зовут Инви, – добавила колдунья. – Или Инвай, а если полностью, то Инвайзи, имя ужасное, я знаю. Называй хоть репейником, сейчас не об этом, сейчас мне многое нужно тебе рассказать.
Дракон предпочитала могущественных людей репейником не называть.
Третье. Ведьма кое-что знает
– Скажи, что ты помнишь из детства?
Дракон фыркнула. Психологи ей не нужны, ишь кем себя Ведьма возомнила! Дракон знала одну девушку, Нарциссой зовут, может, слышали о ней, вот ей психологи – нужны.
Фива растеклась по стулу, как земляничное желе, потерявшееся свою форму, и уставилась в небо. Здесь небо совсем другое. Серое, пасмурное, напоминает городское, но более дикое и свободное.