Я видела мусорку там, где было искусство. И видела искусство там, где была мусорка.
Вы поймёте меня. Попозже.
Заинтриговала?
Получилось? Получилось?
Честно говоря, я наобум слова говорила.
Седьмое. Паразит под кожей
Я хотела домой. В наш мир. С кашей «Фрутоняня», подделками под Лего с АлиЭкспресса и яблочному сидру. К пене от средства для мытья посуды, ароматическим свечам и мемам в Интернете. Ко всем этим прелестным штукам.
История про Мир порядком надоела. Какое мне дело до чьего-то апокалипсиса? It's not my deal! Если бы ещё извержение вулкана или потоп, то я бы посмотрела, сидя в кинозале с попкорном, а так... Я хочу домой, забуриться на час в душ, лениво просматривать ролики на Youtube, обернуться в одеяло так, словно я начала окукливаться.
В этот раз, очутившись в Мире, я почувствовала страх. Моментально. Я сидела на потрескавшейся земле, твёрдой как скорлупа от яйца. И чувствовала страх. Страх был не мой как будто бы, словно паразит, который пробрался внутрь меня и ползает под кожей. Я разволновалась сильнее при мысли о паразитах, сердце стучало, и я подумала с досадой, что нигде нет бумажного пакета, чтобы дышать в него, как в фильмах. Хотя не знаю, как бумажный пакет снижает стресс, но зачем-то же в него дышат.
Потом я поднялась и отряхнулась, и увидела убогую лачугу или что это там, которая в моих снах не мелькала. Кроме недоздания и одного небольшого засохшего дерева, здесь не было ровным счётом ничего.
– Наверное, стоит пойти к лачуге, – сказала я сама себе, нервно дыша.
Страх-паразит осел на пару сантиметров ниже ключиц, мне хотелось разодрать себе кожу и мышцы, и достать его оттуда.
– Эй, Тиша, всё не так серьёзно, – сказала я себе. – Не сгущай краски. Идём к дому или как это назвать.
Восьмое. Суперспособности
Норберт ходил назад и вперёд как маятник, только он дёрганее маятника и менее гармоничен чем маятник.
Нарцисса была лидером по тяжкому вздыханию, Дракон – по закатыванию глаз, Ведьма была великолепна в покерфейсе, я нереально громко чихала, словно сорокалетний мужик, правда, а вот фишка Волшебника – ходить назад и вперёд не замечая ничего вокруг.
Норберт сердился. Тиша (я), эта влюблённая девчонка, по сути, послала его нахрен.
Довольно странно писать о себе в третьем лице, но ладно. Текст обязывает.
Он, Норберт, Волшебник, только что освоил новое заклинание, а девчонка сказала оставить её в покое!
Кому сказала! Волшебнику!
Тиша даже не сказала:
– Норберт, отвали.
Нет! Хуже!
Тиша сказала «отстаньте вы все», т.е. она причислила его, Волшебника, к неким всем, к которым он, конечно же, не относился потому, что был исключительным и невероятным.
Эта девчонка больше не влюблена в него?
Это был, в общем-то, единственный влюблённый в него подросток. Нарцисса не дотягивала до подростка, уж больно недоразвит у неё эмоциональный интеллект. А Волшебник считал, что всякий уважающий себя волшебник, предполагавший в будущем стать наставником молодых и неопытных, просто обязан иметь выводок влюблённых в него юных дур, которых он бы ласково и снисходительно трепал по волосам, намекая, что шансов у них никаких нет, разве что, если те будут очень сильно стараться и выполнять все его указания, но и то заслужат разве что поцелуй в щёчку, всё-таки он не интересовался детьми, впрочем, как и взрослыми, он интересовался исключительно собственным эго, и сомневаюсь, что у него вообще работает то, что надо. Это я от себя добавила.
И что теперь? Нарциссу послал он, слишком уж невыносима, Тиша послала его, и кто теперь будет смотреть на него этими противными, но лестными щенячьими глазками?
В свете этих событий даже конец света казался обескураженному Норберту недостойным внимания.
Девятое. Are you sure?
Зиз наступала, босая, на узорчатый паркет Дворца. Лёгкий холод щекотал худую Зиз, обволакивал выступающие ключицы и рёбра.
Паучок выполз из волос феи, пробежался по её лбу и носу, и фея чихнула. Паучок упал на паркет, но Зиз не заметила, погружённая в свои мысли. Чудом не наступила.
Крылья грустно поблёскивали, хотя, наверное, так только казалось, ведь ни Зиз, ни её крылья, не были способны грустить.
– Вы уверены? – вежливо спросил мужчина с прозрачной левой рукой. Он боялся ослушаться фею, ещё привыкший к прежней Королеве и полному повиновению, боялся сделать что-то не так, поэтому смотрел подобострастно, но...